– А какое было кодовое слово у Гудини и его мамы? – спросила я наждачным теневым голосом, наливая себе кофе.

– Прости, – сказал муж.

– Да ладно, все нормально, – вздохнула я.

– Нет, это было кодовое слово: прости. А ты не прощай, – ответил муж.

– Хорошо, – сказала я. – Прости.

И села у окна и стала смотреть на необъяснимый желтый туман, который давали вместо контекста.

Я хотела спросить мужа, откуда он сам знал кодовое слово. Но потом поняла, что он его не знал. Но при этом это было то самое слово. Просто мы находимся на этой стороне, поэтому не можем не знать кодового слова.

Здесь, в этой точке необъяснимого желтого тумана, я должна попробовать объяснить тебе – или начать объяснять тебе, – как я стала диктатором.

По большому счету, мое метасообщение тебе – это попытка объяснить, как, изначально став собакой, я в итоге стала диктатором. Эта умопомрачительная траектория самонаправляющегося снаряда, который попадает в собаку, а потом в диктатора: одним выстрелом в двоих! – была бы недостижима, если бы Лина не встретилась с самой собой. Любая встреча с собой необратимо меняет всех свидетелей этой встречи (кроме самих участников, разумеется): в данном случае, мне кажется, она изменила мир.

Очень скоро выяснилось, что Лина и Лина решили не расставаться. Им было друг с другом комфортно, они понимали друг друга с полуслова. Первое время решили жить на два дома – немножко прибраться у бабки, оборудовать там нормальную связь, но периодически оставлять бабку одну с котиками: справится, сдюжит. Тем более что отучить бабку есть мышей, которых приносили коты, было, судя по уверениям новейшей Лины, невозможно. Ложная память кота нерушима: ела мышь – значит, ела мышь. А может, бабка была настолько плоха в своем психическом путешествии в бездонные пучины безумия, что и правда однажды съела мышь, чем навсегда травмировала кота: такое не забудешь. Так или иначе, периодическое присутствие рядом полусумасшедшей бабки, которая ест мышей, – нормальная плата за счастье долгожданного обретения себя или встречи с самой собой, как бы чудовищно это ни звучало (а будет звучать еще чудовищнее, я тебе это заранее обещаю). Лины вместе ходили в Комитет восстания, участвовали в разработках Комитета по починке интернета для мертвых – и новая Лина в какой-то момент рассказала им про те самые немногочисленные порталы, через которые можно физически попасть в реальный мир, несмотря на то что нас отключили и связи нет. Другие, настоящие порталы: чтобы в реальном мире быть не вещью, но человеком, биологическим телом.