Собою дамочка была невысокого роста, с припухлыми густо нарумяненными щеками, в широкополой черной шляпе с торчащим пучком каких-то цветов и перьев и вуалью, ниспадающей, как бахрома с поганки. Дамочка что-то пошептала городовому на ухо, сунула тому смятую бумажку и многообещающе потрепала за ремень. После чего за руку Иилис держала уже она.

Звали дамочку мадам Софи. Помимо знаменательной шляпы она снискала себе известность еще и благодаря тому обстоятельству, что содержала особняк на окраине, где всяк страждущий мог легко сыскать утехи недвусмысленного рода. Если, конечно, отыщется у такого страждущего в кармане рубля два-три. А лучше – пять. Гостя денно и нощно ожидали с распростертыми объятиями два десятка девиц, подобранных опытным глазом на любой вкус и калибр. Сама мадам ввиду возраста и обрюзгшего тела с головой ушла в хозяйственные хлопоты и самолично услуг более не оказывала, но, представься такой случай, еще задала бы копоти. За плечами ее, а сказать вернее, за иными частями тела, накопился опыт столь богатый, что ежели кому пришло бы в голову собрать всех любивших ее кавалеров воедино, то получился бы в том месте уездный город. Мадам держала девушек в строгости и за любую провинность наказывала копейкой. Хотя, в дурном настроении, не гнушалась попользовать и кожаного ремня, рискуя на какое-то время попортить товарный вид наиболее аппетитных прелестей. Однако самым страшным наказанием считалось изгнание. Среди уличных проституток попасть под крыло мадам Софи почиталось за счастье. Ибо здесь труженице кровати полагался полный пансион и регулярный осмотр у врача.

– Эк ты страшилища-то! – схватилась мадам за сердце, узрев лысую голову новенькой. – Кто ж тебя так?..

Иилис неопределенно дернула плечом.

– Сыщите-ка этой парик поприличнее! – мадам кликнула горничную. – А то она мне всех клиентов отвадит… А ты и впрямь что ли немая?

Иилис кивнула.

– Ну, оно и к лучшему… Надо бы тебе имя придумать… Франя… Будешь зваться Франей, поняла? Ну, ступай…

Первое время Иилис не трогали, позволив освоиться. Потом стали выводить на смотрелки. Мадам истово заботилась о разнообразии. Помимо барышень исконно русской внешности и комплекции, водилась у нее итальянка, чернявая хохлуша Галя, выдаваемая за турчанку, и двое «грузинских княжон», на поверку оказавшихся уроженками Кипра.

Иилис не боялась. Она умела сносить боль и унижения. Ее готовили и не к такому. Но оставаться под крылом у мадам откровенно брезговала.

А еще где-то в далекой дали у нее остался любимый человек. Вряд ли Иилис когда-либо доведется увидеть его вновь, но тело еще ощущало прикосновения ласковых рук, а в груди теплилась память. Иилис не станет торговать собой. Даже в самой крайней нужде.