– Терпи, – говорил он, когда я ежилась.

Изабо и Марта принесли зеркала: одно из гостиной, в ажурной позолоченной раме, второе высокое, во весь рост, – только вампир мог втащить такое на башню. Мэтью поставил высокое у меня за спиной, а другое Изабо и Марта держали передо мной.

Я хорошо видела и собственную спину, только это была не моя спина – кожу с нее содрали и выжгли на красном какие-то черные круги и знаки.

– Сату сказала, что вскроет меня, мама, – прошептала я, точно в трансе. – Но я запрятала свои тайны глубоко-глубоко, как ты и велела.

Я увидела в зеркале, как Мэтью бросился меня подхватить, – и все заволокло мраком.

Сознание вернулось у камина в спальне. Я сидела на стуле с алой узорчатой обивкой; напротив стоял еще один такой же с горкой подушек, на которые я опиралась грудью. На спину кто-то накладывал мазь – Марта. Ее энергичные движения отличались от прохладных прикосновений Мэтью.

– Мэтью, – просипела я, повернув голову.

В поле зрения тут же возникло его лицо.

– Что, милая?

– Почему совсем не больно?

– Магия, – подмигнул он, изобразив ради меня улыбку.

– Морфин, – вспомнила я.

– А я что говорю? Все, кто испытывал боль, знают, что он сродни магии. Теперь, когда ты очнулась, мы тебя перевяжем. Это ускорит заживление, – объяснил он, перебрасывая Марте широкий бинт.

Ну что ж, заодно и грудь прикроет, поскольку лифчик мне в ближайшем будущем носить не придется.

Меня обмотали невероятным количеством марли – из-за воздействия наркотика я наблюдала за этим как бы со стороны. Но когда Мэтью стал рыться в своем саквояже и говорить что-то про швы, отрешенности как не бывало. Ребенком я нечаянно наткнулась бедром на длинную вилку, на которой жарят маршмэллоу, и месяцами потом мучилась кошмарами. Тогда тоже накладывали швы. Я рассказала об этом Мэтью, но он не смягчился:

– Порез на руке придется зашить, иначе не заживет.

Пока меня одевали, Мэтью пил вино, держа бокал дрожащими пальцами. Ни одна из моих вещей не застегивалась спереди, поэтому Марта притащила снизу охапку одежды и меня облачили в одну из рубашек Мэтью. Она болталась на мне, зато была приятной на ощупь. Сверху осторожно надели его же черный кашемировый кардиган. Черные брюки стретч завершили туалет, и Мэтью усадил меня на диван, в подушки.

– Переоденься, – сказала Марта, подтолкнув его к ванной.

Он принял душ, вышел к нам в чистых брюках, подсушил у огня волосы и надел все остальное.

– Ничего, если я схожу вниз на минутку? Изабо и Марта побудут с тобой.