Мэтью от души рассмеялся:

– Они пережили почти все главные войны в истории. Кучка вампиров и колдуны-ищейки их вряд ли напугают. До отъезда я должен кое-что сделать, а ты отдохни, хорошо? Я пришлю к тебе Марту.

– Мне нужно уложить вещи.

– Марта уложит. Изабо тоже поможет, если ты не против.

Я охотно согласилась – мысль о присутствии Изабо почему-то успокаивала.

Мэтью поправил подушки и позвал женщин. Собаки по его знаку перешли к лестнице и легли там в позе львов возле Нью-Йоркской публичной библиотеки.

Тихие шаги и разговоры обеих женщин скоро меня усыпили. Когда я проснулась, дорожная сумка стояла перед камином, а Марта запихивала в нее жестяную коробочку.

– Что это? – спросила я.

– Твой чай. По чашке в день, помнишь?

– Помню, Марта. – Я снова прилегла на подушки. – Спасибо тебе за все.

Ее скрюченная рука погладила мои волосы.

– Он тебя любит, знаешь? – грубовато спросила она.

– Знаю, Марта. Я тоже его люблю.

Гектор и Фаллон повернули головы к лестнице, услышав кого-то. Вошел Мэтью – пощупал мой пульс, кивнул, подхватил меня на руки и понес вниз. Благодаря морфину я чувствовала только легкое потягивание в спине. Собаки замыкали маленькую процессию.

Свечи в кабинете не горели, огонь в камине отбрасывал тени на книжные полки. Мэтью нашел глазами игрушечную башенку, безмолвно прощаясь с Люка и Бланкой.

– Мы вернемся, как только сможем, – пообещала я.

Мэтью улыбнулся – одними губами.

Болдуин ждал в холле, Изабо никак не могла подойти из-за крутящихся под ногами собак.

Мэтью отогнал их, и ее холодные руки легли мне на плечи.

– Будь храброй, дочка, и слушайся Мэтью, – наказала она, целуя меня в обе щеки.