Я ощущала себя двояко — и переполненной новыми эмоциями и бодростью, и страшно опустошенной. И то за спиной крылья распахивались, и казалось, вот-вот взлечу, то усталость ложилась на плечи, прижимая к земле. И эти противоречия сменяли друг друга так быстро и внезапно, что я не знала, чего от себя ждать. И на всякий случай не ждала ничего. Просто действовала по плановым обстоятельствам.
Над капищем, вспарывая бархат ночи, плыли разноцветные волны силы. Оставив бабу Зину восхищённо цокать языком и поминать попеременно то святое, то нечистое, я в одиночестве спустилась в гробницы и вернула на место последнего защитника. Подумала и добавила ловушек. Мало ли… Вернулась обратно, на поверхность, и с удовлетворением обнаружила, что круг замкнулся. И город наконец защищен от выплеска по всем правилам стародавних.
Разноцветные волны силы сплелись над статуями в узлы, протянулись многочисленными тропами от одной гробницы к другой, образуя мерцающий круг. И ночь стала гуще, чернее, плотнее. Прежде полосы «разрезали» всю долину, а сейчас приглушенное сияние озаряло только входы в гробницы. И за пределами этого «круга» — лишь беззвездный и непроглядный концентрат ночи. И далекие белые глаза «рыси».
Заморосил мелкий дождь. Я подняла глаза к небу и отчего-то улыбнулась. Теплый свежий ветер, запах вереска, прохладная морось на лице… В капище возвращалась жизнь. И близилась полночь. Я прикинула время и вспомнила наставницу. Три минуты до, Элла…
— Маруся? Я волнуюсь, — неожиданно призналась баба Зина.
Она стояла рядом со мной, сунув руки в карманы расстегнутой ветровки, невысокая, худощавая. Обманчиво беззащитная. Я сняла куртку, оставшись в майке, разулась и закатала джины до колен. Для того, что я задумала, нужен контакт с землей и свобода локтям.
— Как думаешь, сколько их придет? За знаниями?
— Да хоть трое, хоть десятеро, хоть… тьма, — я достала из кармана джинсов перочинный нож. — Нас рать, — и мрачно ухмыльнулась.
Всегда хотела использовать это заклятье…
— Что? — не поняла баба Зина.
— Не что, а куда, — я топнула ногой. — Вы же потомственная? Какое поколение?
— Десятое, — она прищурилась подозрительно. — Что ты задумала?
— Живой подмоге здесь находиться опасно, а вот мертвой — в самый раз, — пояснила я. — Мы позовем тех, кто был до нас с вами. Всех, от матерей и бабушек до прапрапра. Глотнув силы выплеска, они ненадолго обретут телесный облик и былую физическую мощь. Не переживайте, Зинаида Петровна, мы справимся. И сегодня ночью я вам всё