– И что же ты его сразу не взял, раз такой умный?

– Я не знал пределов его сил, – виновато вздохнул парень. – Вдруг его способности не ограничиваются полиморфизмом? А я ведь только третий день как практикант. Драка была недопустима, вас же поблизости не оказалось. Вот и пришлось действовать нетривиально.

Заведение изо всех сил стремилось походить на пиратское кружало. Под потолком болтались гирлянды из канатов, с чёрного полотнища над барной стойкой скалился Весёлый Роджер, люстры имитировали штурвалы, а настенные светильники – якоря. Даже пивные кружки притворялись миниатюрными бочонками. Вот и посетители переполненного кабака веселились с пиратским размахом, отдавая должное празднику. Ром лился рекой, гремели непристойные песенки, разбавленные экзотическими выкриками «Разрази меня гром!», «Освободите мои плавники, я хочу выпить ещё!», «Тряхнём костями!» и тому подобным. Бенджамин Филькенштейн скромно сидел в дальнем углу, за единственным свободным столиком, и с вежливым интересом наблюдал за двумя толстяками. Те с дистанции в восемь футов метали дротики в мишень, стараясь выбить наибольшую сумму очков. Десятка два окосевших болельщиков нестройным хором подзадоривали дартсменов. В какой-то момент состязание частично заслонила фигура человека, плюхнувшегося за стол Бена. Стажёр узнал Кристофа.

– Похоже, вы изрядно выпили, сэр, – заметил юноша, оценив состояние светлого мага. Тот расплылся в хмельной улыбке.

– Недостаточно, приятель, чтобы считать меня пьяным. А в этом городе, чёрт его дери, трудно сохранить трезвость! – ищейка покачал указательным пальцем. – Но что такое головокружение от вина в сравнении с головокружением от любви?.. А что ты тут сидишь один?

– Мастер Энвер оставила меня здесь полчаса назад, велев греть стул. Думаю, так она сможет убедиться, когда вернётся, что настоящий Бен – это я.

– А где она сама?

Бен пожал плечами. Кристоф покачнулся и горестно вздохнул, обдав подопечного винным духом.

– Знаешь, как мне её не хватает, дружище? Вроде всегда вместе, да? А вот не хватает чего-то. Как будто между нами стена… И ведь знаешь, что самое обидное? (Стажёр отрицательно помотал головой.) Самое обидное, что мы сами эту стену воздвигли. Прочертили границу. И каждый из нас теперь мучается, хочет разрушить эту треклятую стену. Но никто не решается первым… первым начать ломать её – кирпичик за кирпичиком, кирпичик за кирпичиком…

Кристоф жестами изобразил, как он будет разбирать воображаемую стену. Потом вновь сфокусировался на собеседнике.