— Забудь про него. Что сделано, то сделано. Это случилось.

— Но как же так можно? — пролепетала я, чувствуя, как разум мне отказывает. Я коснулась кончиками пальцев прохладной впалой щеки Никиты. — Кто же в состоянии это вынести?

— Видимо, я, — он снова виновато улыбнулся. — И я надеюсь, что и ты тоже. Что мы оба в состоянии.

Я провела ладонью по его лбу, брови, переносице, по губам… Он успел поцеловать мои пальцы.

— Макс… Максюша… Или Никита?

— Получается, мы оба. Я сейчас — не два разных человека в одном теле, не сиамские близнецы, каждый из которых полноценная личность. Я один, человек-сплав, — тихо сказал Никита. — Не сердись на меня. Ничего с этим не поделать.

— Боже мой, о чём ты? Сердиться?! За что?!

— За всё это.

— Это не твоя вина. Не ты всё это придумал.

Никита покачал головой:

— Я виноват в том, что… Да во всём практически. Я же понимал, я же себе твердил, что пока всё не разрешится, надо молчать. Просто быть рядом и молчать. Не показывать тебе ничего, что могло бы смутить или разбередить… Но я чёртов слабак! Я так по тебе скучаю, что раз за разом позволял себе… Вместо того, чтобы хоть как-то тебе помочь!

— Замолчи!!!

— Но это правда!

— Слушай меня, Максим! Никому и никогда я не позволю говорить о тебе несправедливую гадкую чушь! Никому, ты слышишь? Даже тебе самому!

Он закусил губы и его взгляд стал растерянным и беспомощным.

— Как скажешь, — коротко бросил он и снова закусил губы.

— Макс, по-моему, у тебя нервы ни к чёрту стали, — запинаясь, проговорила я.

— Есть немного, — кивнул он. — Но вчера ты меня особенно напугала этим своим демаршем…

— Чем?!

Он с досадой усмехнулся: