– По какому такому праву мы должны безропотно сносить эти унижения? – раздраженно спросила одна из амазонок.

– По нашей собственной воле, если мы хотим победить в революции без насилия, – ответила Жюли. – И потому что мы культурнее этих проходимцев. А будем вести себя, как они, – станем такими же. Потушите огонь и сохраняйте спокойствие!

Осажденные изо всех сил старались сбить пламя песком, но Черные крысы продолжали забрасывать их коктейлями Молотова. Кое-кто из революционеров иногда исхитрялся отшвыривать их обратно – в сторону осаждающих, но такое случалось редко.

Огнем занялся и стенд с одеждой Нарцисса. Он опрометью кинулся к нему, крича:

– Это же уникальная коллекция! Ее надо спасать!

Но все его труды уже обратились в уголь. Обезумев от ярости, стилист схватил лом, отогнул прутья решетки и ринулся на Черных крыс. Да только храбрость его оказалась бесполезной. Хотя дрался он отважно, приспешники Дюпейрона живо его разоружили и принялись избивать, повалив на площадке перед входом и разведя ему руки в стороны, как у распятого на кресте. Цзи-вонг, Поль, Леопольд и Давид, бросившиеся на выручку другу, опоздали. Черные крысы кинулись врассыпную, а подоспевшая как бы случайно машина «Скорой помощи» мигом подобрала Нарцисса и под вой сирен увезла его прочь.

Жюли не выдержала:

– Нарцисс! Они хотят насилия, что ж, они его получат!

Она приказала амазонкам догнать Черных крыс. Девичий отряд, пробравшись через решетку, отправился охотиться на Черных крыс по соседним улицам. Насколько легко амазонкам было отбиваться от армии робовцев, настолько тяжело далась им погоня за десятком-другим переодетых в гражданское ничтожных фашистов, которые могли запросто спрятаться где угодно или раствориться в толпе.

Погоня походила на игру «казаки-разбойники», только теперь казаками были амазонки, а для этой роли за лицейской оградой они не очень годились. Черные крысы подкарауливали их на улицах поодиночке и нападали. Так что в уличных потасовках удача оказалась не на стороне храбрых амазонок.

Изрядно досталось и Цзи-вонгу с Давидом, а также Леопольду с Полем.

Между тем комиссар, наблюдавший за происходящим издали в бинокль, заметил, что все защитники лицея выбрались наружу. Решетки были раздвинуты, а последние живые силы революционеров занимались тем, что тушили пожары.

Юнец Гонзаго облегчил ему задачу. В его жилах определенно текла кровь неуемного префекта. Максимилиан пожалел, что не позвонил ему раньше. А что до революционеров, они оказались не такими уж ушлыми, как он думал. Не успел он помахать перед ними красной тряпкой, как они, опустив головы, безрассудно ринулись вперед.