Тихонько кашляю – безрезультатно. Ни с того ни с сего Дункан начинает храпеть – да так, что сотрясаются стены. В дальнем углу комнаты – ширма; мне кажется, за ней кто-то есть. Несомненно, это Йакиак – он пробрался сюда, покуда я стоял спиной к двери – скрываясь среди теней, прополз и притаился. Должно быть, хочет убедиться, что я действительно выгорожу его перед Начальником. Хорошо, так и сделаю – польщу самолюбию маленького человечка. Он будет счастлив.

Пока Дункан храпит, выглядываю в окно. Подо мной – добрая сотня этажей; Великое следствие шпилем своим возносится к самому небу. Рядом плывут облака, а мы ведь даже не на самой вершине. Странно: зная честолюбие Клаваретта, я был убежден, что его кабинет находится куда выше. Здание подпирают 144 колонны. Откуда я знаю? Все просто: 12 пороков, умноженных на 12 добродетелей, дают ровно 144 – магическое число, идеальное. Каждая колонна, высеченная из темно-синего обсидиана, увенчана золоченой пилястрой – символом богатства и всемогущества следственной власти. Не сомневаюсь, что это сделано по настоянию самого Дункана – хочет, чтобы капители горели в ночи, словно факелы на обелиске. И невдомек ему, что светится фосфор, а не золото – хотя на эту тему лучше поговорить с Деменцио Урсусом: ходят слухи, что это он в молодости изобрел фосфорные бомбы. Правда, сейчас он размяк и вряд ли способен на подобные инновации.

Стараюсь как можно громче ходить по кабинету. Кашляю, чихаю, перекладываю вещи с места на место, намеренно роняю их на пол – все без толку: Дункан спит, как убитый. А еще сетует на то, что в Великом следствии полным-полно шпионов! Еще бы, отсюда можно вынести что угодно – хоть бы и самого Клаваретта.

На столе рядом с циркулем, наугольником, компасом и астролябией лежат сигареты: Morley, Red Apple, «Наша марка». Последние особенно популярны у бездомных, зато Red Apple – высший класс. Как все это не похоже на сигареты там, в Городе, сигареты, которые докуривают почти до конца, а потом торопливо гасят; как это не похоже на дешевые “Голуаз”, пахнущие не уютом и довольством, а только страхом.

Тут же, засыпанные пеплом и крошками, залитые красным вином, разбросаны бумаги по делу. Перелистываю их, просматриваю – интересно! Какие-то схемы: четыре имени обведены в кружок, между ними – пунктирные стрелки. Видимо, это главные подозреваемые – те, на ком в первую очередь сосредоточено внимание Следствия. Само собой, среди них есть и мое имя – в отличие от остальных, оно подчеркнуто дважды. Понятно, понятно – мне меньше всего доверия, кто бы сомневался! А что другие трое? Тут тоже без неожиданностей: справа – Энлилль и Ламассу, слева – Деменцио. Энлилль – выше, Деменцио – ниже, а Ламассу гордо возвышается над всеми.