Часы бьют три раза. Как долго я уже тут! Совсем потерял счет минутам… Что делать дальше – я не представляю. Идти сдаваться? Писать явку с повинной? Готовиться к казни? Но заговор вроде удался! Да, он был бессмысленным, глупым, бессердечно кровавым. Если бы у меня был выбор, я бы от него отказался. Однако ж теперь ничего не воротишь…
А значит, довольно сентенций! Стоит признать – власть валяется здесь, на полу; Город – у моих ног. Осталось завершить начатое.
На улице крики. Словно по наитию, я вскакиваю – нужно срочно звать людей во дворец, устанавливать новый порядок. Переступаю тело Курфюрста, беру шпагу, свешиваюсь с балкона. Пытаюсь рассмотреть, что́ творится внизу.
И лучше бы я этого не делал… Ибо то, что я вижу, заставляет меня помыслить о том, чтобы свести счеты с жизнью. Принять яд. К счастью, он у меня с собой – в кармане мундира. Корень цикуты и мандрагоры. Первоклассная отрава – безболезненная, легкая, дурманящая.
Внизу – настоящая катастрофа: все мои сообщники лежат на земле, руки их крест-накрест связаны за спиной. Неподалеку, в свете факелов перешучиваются довольные гвардейцы. И это не Следственная гвардия, что у меня в подчинении – нет! Если бы! Это – преторианцы…
Их капитан, Начальник дворцовой стражи Радамес кому-то отдает честь – и только тут я замечаю старомодный, потрепанный экипаж, подъезжающий к замку. Медленно, степенно, из него выходит Деменцио Урсус. Поднимает глаза вверх, видит меня на балконе. Усмехается.
– Подождите здесь, – глухим голосом приказывает преторианцам. – Я пойду сам, без сопровождения. Чуть позже вас позову. Радамес, готовьтесь!
И направляется прямиком во дворец, к Главной лестнице. Лестнице Иакова, как ее называл покойный Курфюрст. Деменцио поднимается, а мне отныне путь заказан…
Спустя пару мгновений он откроет дверь и войдет.
К сожалению, я беззащитен. Остался один. Ибо никто более не улыбается и не преграждает вход в Тронную залу.
Глава XVIII «Eine kleine Nachtmusik»[93]
Глава XVIII
«Eine kleine Nachtmusik»[93]
Поднимаюсь по Лестнице Иакова. Впервые. Удивительно, сколько столетий я здесь, но никогда не заходил во дворец с парадного входа, всегда – через боковые двери, потаенные, сокрытые во тьме, невидимые для простых смертных. Сегодня все не так – и это меня радует.
Сердце неистово бьется. Перед дворцовой стражей, преторианцами, Радамесом и Дунканом, возвышавшимся на балконе, я пытался сохранить лицо – делал вид, что непоколебим и спокоен, а ситуация – под полным и абсолютным контролем. Но это, конечно, не так. Я всегда умел казаться хладнокровнее, чем был на самом деле. Надеюсь, и сегодня достойно справлюсь с задачей.