Размахиваюсь и вонзаю лезвие старику в спину. По самую рукоятку! Точно так же, как он некогда заколол песьеголовца. Правда, он это сделал лицом к лицу, во время сражения – но столь ли уж велика разница?

Плоть Курфюрста издает сочный хруст – такой, с которым обычно арбуз разрезают на половинки. Я и забыл, как это просто! Слабый стон, ни малейшей попытки сопротивления! Идеально!

Закрываю старику рот ладонью – вблизи дворца лишь мои люди, но предосторожность все же не помешает. Тело Курфюрста обмякает в моих объятиях; окровавленное лезвие шпаги торчит у него из груди. Насквозь! Значит, есть еще силы.

Падая, он смотрит мне прямо в глаза – непонимающе и одновременно смиренно. Не надо! Прекрати! Это именно то, чего я боялся… Вот почему решил бить со спины! Меня словно током пронзает: нужно добить, добить как можно скорее – пока разум не успел осознать импульс, пока совесть вновь не проснулась. Быстрее! Закрыть его пустые глаза, чтобы они не снились мне ночью.

Но нет! Не о том сейчас надобно думать – позади меня Лисаветт. Резко оглядываюсь – Завещание и Закон о престолонаследии до сих пор у него в руках; от неожиданности и страха он не в состоянии вымолвить слова. Я потерял чувство реальности: то, что длилось для меня целую вечность, для него заняло лишь секунду.

Прости, Лисаветт, когда-то ты был моим другом. Но сегодня оказался не в то время не в том месте. Как говорится, попал под горячую руку… Я хотел бы этого избежать, но теперь уже ничего не поделать…

Резким рывком выдергиваю шпагу из тела Курфюрста, он едва вскрикивает и заваливается набок, правой щекой припадая к холодному полу. Кровь течет изо рта, еще немного – и начнет затекать в ноздри. Надо перевернуть его на спину: захлебнуться собственной кровью – такой смерти я и врагу не пожелаю. Но все это после – сейчас нужно разобраться с испуганным альгвасилом.

Стремительно выскакиваю с балкона, прыгаю на Лисаветта и быстро, словно ножом или кинжалом, с десяток раз пронзаю его слабое, податливое тело. Как и Курфюрст, он не делает ничего – не сопротивляется, не зовет на помощь, лишь смотрит, неотрывно смотрит мне в душу.

На этот раз все наверняка – пара мгновений, и Лисаветт уже в царстве мертвых. Лицо его застывает, на нем – нечто вроде улыбки: уголки губ слегка подняты, вокруг глаз – морщинки… Прости, прости, я не хотел! Но так было нужно.

Разжимаю пальцы, вытаскиваю из рук альгвасила два документа – лучше сразу, иначе потом будет трудно. Трупное окоченение начинается почти сразу – в Городе, среди болот и трясин, уже через минуту после кончины тело обращается в соляной столп, словно это Содом и Гоморра. Сегодня же сожгу завещание – ничто не должно стоять на моем пути к власти.