И в самом конце, под занавес разговора, доктор дал вполне разумное, исчерпывающее объяснение того, что сейчас происходит. Позвольте, я процитирую – правда, не ручаюсь за точность. Память уже не та, что была прежде – не вам одному знакомы эти проблемы… Итак, слова доктора: «Все в мире циклично; история повторяется, ходит по кругу. У каждого собственная петля времени: больше или меньше, тысячелетия, года или недели. И все они наслаиваются друг на друга, образуют невиданные сочетания лиц и событий. Это мельчайшие, неделимые частицы времени, Хроноса, вечности».

Согласитесь, красиво! И, как ни странно, почти верно – петля у каждого своя, собственная, личная, персональная – вне зависимости от того, говорим мы о веревке для повешения или о времени. Ошибка лишь в том, что теория Энлилля подразумевает отрицание свободы человеческой воли, а это – кощунственно и непотребно. Каждый может разорвать петлю, пустить ее по иному пути, обратить вспять или вообще уничтожить.

Ваши злоключения длятся лишь пару недель: убийство, потеря памяти, расследование, грехопадение и новое старое преступление. А вот у Дункана, например, круг огромен – много тысячелетий, и сейчас он даже не в середине. Предстоит долгое и мучительное – как для него, так и для всех граждан – правление. Итог закономерен: трибунал, анафема, четвертование, сожжение праха, предание имени вечному забвению. А затем – все заново.

То же самое и с Курфюрстом. Вы еще не знаете, но его вот-вот убьют, а может, уже и убили. Впрочем, завтра он воскреснет и начнет путь сначала, с самого детства, от рождения – и к вершинам власти. И так будет продолжаться всегда, бесконечно, пока он не исправит роковую ошибку – преследование и казнь невиновного. Поймите, Хозяин: раскаяние – это прекрасно, однако оно смягчает, но не заглаживает вину. Его недостаточно… А посему Первосвященник неизбежно вернется к началу начал, окажется в отправной точке. Возможно, когда-нибудь, на определенном этапе, ваши пути с Курфюрстом вновь пересекутся – если, конечно, кто-то из вас не вырвется из водоворота перерождений.

Слова Ламассу превосходят пределы моего разумения.

– А Иненна? Как же она? В чем она провинилась? Коли ты все знал заранее, почему явился так поздно? Почему не спас ее от меня, Моста и Йакиака?

Слизывая кровь с густой, лоснящейся шерсти, пес полупечально, полусердито вздыхает.

– Не имею права вмешиваться в чужую судьбу и чужой выбор. Да и не горю желанием, если честно! Всех не переспасаешь – коль вы чудовища, сами и разгребайте.

Иненна должна была умереть, дабы круг завершился. Такова ее миссия – одновременно и глупая, и мрачная, и благородная. Она спасительница и жертва, заложница и богиня, дарующая жизнь и приносящая смерть. Всё вместе!