Пока Барбара с братом продолжили, не помню уж по какому поводу начавшиеся препирания, я с любопытством рассматривал помещение. Оно было стилизовано под средневековый постоялый двор и вызывало в моей памяти картины моих прошлых приключений в далеком прошлом.

Так прошло минут тридцать, когда дверь цирюльни на противоположной стороне улицы открылась, и из нее вышел слегка подстриженный и чем-то озабоченный Люка.

Он внимательно осмотрел почти пустую улицу и направился к пиццерии.

Войдя в двери, он отыскал глазами наш столик и направился к нам.

Заметив его появление, Америго и Барбара перестали переругиваться и вопросительно уставились на старшего брата.

— А где пицца? — спросил Люка, оглядывая пустой стол. — Я думал, вы уже едите.

Мы переглянулись. Только сейчас мы осознали, что хозяин, приняв заказ, так больше и не появился ни за стойкой, ни в зале.

Напряженная тишина повисла в воздухе.

— Пойду, посмотрю, — сказал Америго и, вынув короткоствольный револьвер из кармана, засунул его за пояс брюк, прикрыв полой пиджака.

Люка сделал тоже самое и подошел к окну, оглядывая улицу.

Я машинально проверил подмышкой кобуру с моим парабеллумом и взял под наблюдение входную дверь.

Америго подошел к двери за стойкой и приоткрыл ее.

— Хозяин! — Позвал он и задвигал носом принюхиваясь. — Хозяин! У тебя пицца сгорела!

Тишина. Младший брат проскользнул в дверь.

— Надо уходить, — произнес Люка, разглядев что-то на улице, — через кухню.

Затем быстро подошел к входной двери и запер ее на железный засов.

Из задымленной от сгоревшей пиццы кухни выбежал Америго.

— Дверь с черного хода заперта. Хозяин, собака, запер на ключ и сбежал.

— Справишься? — спросил Люка, глядя на брата, и дождавшись утвердительного кивка, обратился ко мне.

— Лейтенант, пока Америго возится с черным ходом, держи вход и окно. Мое окно на кухне. Барбара, в кладовку и сидеть там пока Америго не позовет. Лейтенант, стреляй не думая. Друзья сюда не полезут.