Драться с бомбой под брюхом — не реально. Шанс выжить многократно меньший, чем прорваться через зенитный заслон у цели.

В кипящих от напряжения мозгах вдруг что-то щелкнуло. Зенитки! Зенитное прикрытие дока!

В голове сразу всплыли заученные данные, шесть автоматических счетверенных двадцати миллиметровых эрликонов, сбивающих все, что приближается к шлюзу на расстояние более полутора километров, и шесть спаренных тридцати миллиметровых зенитных автоматов перекрывающих трехкилометровую полусферу.

В первоначальном плане предусматривалось, что, Марк, изобразив слегка сбившегося с курса пилота, приблизится к докам.

Это казалось весьма вероятным. Не будут же немцы сбивать каждый немецкий самолет, случайно приблизившийся к секретному объекту.

И именно потому, что данный объект не просто секретный, а сверхсекретный.

А всякий контрразведчик понимает, что лучший способ привлечения внимания вражеских разведок — это объявить такую-то зону запретной и всячески это демонстрировать, особенно, сбивая свои же заплутавшие самолеты.

Но в данный момент, зенитчики наблюдали стрельбу. Значит, скорее всего, готовы встретить нарушителя разрывными гостинцами. Они откроют огонь, и навязчивый конвой вынужден будет отвалить от нарушителя, чтобы не попасть под свои разрывы.

Словно за последнюю соломинку Марк ухватился за эту идею. Почти воодушевленно он прикинул расстояние до дока, и вдруг понял, что он вместе с эскортом давно находится в зоне поражения, по крайней мере, тридцатимиллиметровых автоматов.

Он чуть не хлопнул себя рукой по голове с досады:

"Идиот! Эти двое не погоня! Это местное прикрытие объекта. Они и знать не знают об угоне самолета чуть ли не в сотне километров отсюда. Просто они перехватили нарушителя и стараются ему объяснить, что лететь туда нельзя. У них таких нарушителей среди своих может быть в день по три штуки бывает. Потому и зенитчики цацкаются. Видят, что воздушное прикрытие крепко держит незваного гостя за яйца и ждут, когда тот благоразумно отвернет восвояси".

Пилот самолета, висевшего у Mарка над левым крылом, что-то тщетно прокричал Марку сквозь плексиглас колпака и сделал страшное лицо. За тем провел ребром ладони по горлу и, подняв сжатый кулак, так, что бы он был виден нарушителю, стал разгибать пальцы по одному.

Раз… — два… — машинально стал считать Огнев, глядя сквозь фонарь на разгибающиеся пальцы. Нутром он понимал, что шутки закончились. На третьем или на пятом пальце лафа прекратится и, держащий его на прицеле пилот, в прямом соответствии с уставом караульной службы, влепит ему в спину с десяток килограммов свирепого пушечного железа.