Иван разделся и с наслаждением упал в койку, жалобно скрипнувшую просевшими пружинами. Сразу не уснул, прокручивал в голове ночной полет, а главное – взлет и посадку на неподготовленную землю. Смог бы он вот так? Капитан сажал «Дуглас» здесь впервые, но ухитрился разглядеть полосу в свете костров и единственной мотоциклетной фары, ничего при всем при этом не сломав. Выходит – ас, самый настоящий, Ивану до его мастерства еще расти и расти. Он успокоил себя тем, что ему повезло, есть у кого учиться, набираться практического опыта. Только странно: на гимнастерке у него – ни одной награды. Надо бы поинтересоваться завтра у бортмеханика Ильи, почему это. С этой мыслью он уснул. Рев взлетающих самолетов, прогревавших двигатели, его не беспокоил – эти шумы для авиатора привычны.

Проснулся Иван уже в сумерках.

– Ну и здоров ты спать, старшина! Мы тебе обед оставили, остыл давно. Снедай.

М-да, когда же бортмеханик спит?

Иван встал, размял затекшие мышцы, умылся. Прошел к столу, поел холодного супа, макароны по-флотски, запил все это жиденьким чаем. Зато увидел на куске хлеба – белого! – кусочек масла.

Он не успел доесть, как снаружи послышались звуки музыки.

Иван пробыл на войне год и два месяца, но музыку слышал впервые. Нет, конечно, когда он слушал по радио сводки Совинформбюро, передавали песню «Вставай, страна огромная…». Как-то раз духовой оркестр играл «Прощание славянки» – это в Ваенге было. А тут – вальс «На сопках Маньчжурии».

Иван вышел из дома, как был, в нательной рубахе и кальсонах, потому как ни одной женщины он здесь ранее не видел. И попал впросак: за углом дома, на табуретке, стоял патефон. Там же были девушки, молодые женщины – аж четверо. Они разбились на две пары и кружились в танце. Все в форме – юбках, гимнастерках, сапогах. А тут – явление Христа народу, Иван в исподнем. Немая сцена!

Женщины перестали танцевать.

– Вот и кавалер, девчата!

– Хоть бы ремень надел, а то кальсоны спадут!

– И хорошо! Поглядим, если есть на что!

Они бы еще продолжили подначивать Ивана и насмехаться над ним, да он не дослушал и опрометью кинулся в дом. Оделся-обулся по форме, но, чувствуя некую неловкость, стыд, выйти не смог, щеки полыхали огнем.

В комнату вошел Илья:

– Чего сиднем сидишь? Сегодня полетов не будет. К девушкам шел бы, потанцевал…

– Откуда тут женскому полу взяться?

– Так летчицы же! Экипаж Ли-2, рядом с нами на стоянке стоит.

– Весь экипаж женский?

– А ты не знал?

– Так они и в немецкий тыл летают?