Ивану было неудобно за выход в кальсонах, и он подумал, что, если выйдет сейчас, его снова засмеют.

Но девушка не отставала:

– А вы какие песни знаете?

– Военные, какие же еще? Я на войну с института попал, со второго курса, – начал Иван и тут же, как говорится, прикусил язык. Не стоит о себе рассказывать. Ведь старшина Скворцов в институте не учился, как бы не спалиться.

– Я до войны тоже училась, в библиотечном техникуме. Я горьковчанка. А вы новенький? Я раньше вас не видела.

– Раньше меня здесь не было. Я на Севере служил, на американских «Бостонах» летал. Когда сбили, сюда направили, в ЗАП. Тут меня капитан присмотрел, сказал – у второго пилота язва открылась, в госпитале он.

– На Севере? Ой, как интересно! Только страшно.

– Война везде одинакова.

– А если над морем собьют?

– Нас и сбили над морем. Бортстрелка еще в воздухе с «худого» расстреляли, а мы со штурма-ном выпрыгнули. Он в воде замерз, буквально несколько минут помощи не дождался. А я – вот он.

– Насмерть замерз? – поразилась девушка.

– Ну да. При тех температурах человек может продержаться в воде минут пятнадцать-двадцать, и все.

– Вам повезло.

– Наша подлодка рядом всплыла, случайно, для подзарядки аккумуляторов. Меня на палубу подняли. Немного припоздали бы – и все, конец.

– Ужас какой! Над землей летать лучше.

– Лучше, не спорю. Я службу подводников вблизи, изнутри увидел. Вот где сложно! Я на Ил-2, на «Бостоне» возвращался: на одном двигателе, фюзеляж в дырах – но до аэродрома дотягивал. А представь себе подлодку! Глубинная бомба рядом разорвется – и весь экипаж гибнет. Там парашютов нет. Вот кто герои!

– А у вас почему наград нет? – полюбопытствовала Ирина.

– Не сподобился. На штурмовиках летал – в госпиталь попал. На «Бостонах» – сбили, в ЗАП отправили. А для начальства с глаз долой – из сердца вон. Не исключено – не лучше других летал, потому и не отметили.

– Обидно?

– Нет, я обиды не держу. Не за награды воюю – за страну.