– Кто здесь?

– Это я. – Голос повторился где-то совсем рядом.

– Дракон? Где ты?

– Ну как тебе сказать? – замялся Мимненос. – В общем… В общем, я в тебе. Ну, ты сильно не расстраивайся. В этом ничего страшного нет. Драконы с древних времен – искуснейшие маги, и вселяться в людей – это вовсе не самое большое колдовство, на которое они способны…

Тариэл слушал до этого момента, но вдруг схватился за уши и упал на кровать с криком:

– Заткнись! Заткнись! Заткнись!

– Ну, хорошо-хорошо, – сказал Мимненос. – К чему же так волноваться?

Теперь, что он безумен, Тариэл знал точно.

Два дня Мимненос пытался заговорить с ним, но юноша строго подавлял в себе его голос. Продолжались допросы, во время которых Тариэл вдруг бил себя по голове и требовал дракона заткнуться. Еще день – и Тариэл общался только с врачами.

Тариэлу делали много уколов, по большей части успокаивающего и сонного действия. Так что большую часть суток он спал, а если и бодрствовал, то тоже как будто в тумане. Он укутывался с головой в колючее тюремное одеяло и старался ни о чем не думать. У него почти получалось: он просто лежал и слушал бомбежку. Но иногда он все-таки начинал разговаривать с притаившимся в нем драконом.

– У меня, что раздвоение личности? – спрашивал он тишину.

– Наоборот – сдвоение, – сострил дракон, а потом серьезно спросил: – Как ты думаешь, долго нас продержат в этой темнице?

– Кто его знает? Наверное, пока повстанцы держатся, нас не отпустят. Впрочем, что-то не внушает мне эта гвардия больших надежд. Бардак какой-то, а не боевой лагерь, – сказал Тариэл и надолго замолчал.

– Это ты здорово сочинил, – похвалил друга дракон. – Я же по профессии филолог и в стихах знаю толк. Правда, сам почти не пишу. Больше люблю читать или слушать.

– И чего вы, драконы, так чужие стихи любите? Дэв тоже все стихи просил почитать. Главное, расскажешь – грустный станет и зарыдает, аж навзрыд.

– А это у нас, драконов, с незапамятных пор страсть такая. Мы же превыше всего ценим уединенную мудрость и созерцание, а лирика – это их живой плод. Плод мудрости и созерцания. Давным-давно драконьи песни звучали по всей вселенной. Да и люди-то научились поэзии от драконов.

– Надо же, а я думал, наоборот.

– Ну уж, наоборот. Драконьи баллады куда лиричнее и утонченнее людских. Жаль только, что вы не можете выслушать их целиком.

– Почему это мы не можем выслушать их целиком?

– Живете мало. У нас баллады могут исполняться годами. Ляжет дракон на кучу сокровищ в пещере и сочиняет, и сочиняет… Лет так пятьсот или того больше. А потом, достигнув благословенных владений императора Хэтао, встает в очередь, чтобы исполнить свою песнь в дар его мудрейшеству. Но моя очередь подойдет нескоро, хотя песнь моя уже давно закончена. Я сочинял ее для Хэтао, пока болел в своей пещере. Ведь еще недавно я жил в той же стране, где сейчас Вильке, Франк и волшебник. А потом простыл и полетел к праотцам за Эхнаух.