А в Мире лгали и предавали, оскверняли и разрушали, продавали других и себя.

В Мире отравлялись реки, гибли планеты, гасли звезды, исчезали пространства, вымирали народы. И пролитые в Мире океаны слез не воскресили ни одного тем только, что были светлы и безутешны…

— Ни одного? — Спросив, Перевозчик красиво заломил бровь.

— Вы следите за моими мыслями?

— Отчасти. Мне это не всегда доступно. Ну, пусть по-твоему, — не воскресили. Будем считать, что имела место небольшая поправка того, что случилось вопреки тому, чему назначено было. Я ее произвел. Пришел-то ведь ты сам ко мне сейчас. Хотя это еще вопрос, кто к кому. — Он откинулся на изогнутой лавочке. — А как насчет того… как там? «Никогда ничего не просите, и в особенности у тех, кто сильнее вас…» Помнишь продолжение? «Сами предложат, и сами все дадут».

— Вы не предложите. Я согласен на всю жизнь остаться привязанным к одной единственной точке этого Мира. Учтите, что узнал я ее еще до нашего счастливого, — я улыбнулся довольно криво, — знакомства. Но если она так значима, то там же могут прожить, переломить свое предначертанное и… все они. Я не прошу у вас. Я ставлю условие и требую.

— Тогда это шантаж.

— Отчего же? Честный договор.

— Предопределенность не переломить никому… Ну хорошо, предположим и это. Предположим, я не напрасно собирал их и хранил, предвидя, как это водится у тебя, что ты рано или поздно обратишься ко мне с этой, признаться, не совсем понятной мне просьбой. В будущее мне заглянуть не дано, но кое-какие мелочи я иной раз способен уловить. В моих возможностях переправить всех их туда из мест, где они… возможно, сейчас содержатся Скажи, а чем же это будет отличаться от идеи Территории? От «Объ-екта-36»? А как поступить с остальными Территориями? С теми, тебе лично не известными, кто собран там? Я искал тебя долго, Территория устроена не одна. Что им скажешь, когда окажешься лицом к лицу? В любом случае это опять будут только слова. Но твои. Они лучше?

Я смешался. Нет, это будут не только слова. Это будет жизнь. Тут, у нас, в нашем Мире. Да. И не будет стен. Судьба должна настигать свободного человека… Фу, ну до чего ж красиво! Слишком. Но что же я скажу действительно?

Я открыл рот.

— Правду, — сказала Ежик из-за букета, который уже начал вянуть. — Я не знаю людей, о которых вы говорите, но Игорь всегда говорит правду. А если пишет… Ну, чересчур присочиняет, у него получается… не очень хорошо. Он сам называет — «семечки». Ты прости, Гарь, я бы тебе все равно сказала.

— Правду… — Перевозчик пожевал губами, — Не знаю тогда, что они услышат для себя нового. А ведь не соврешь — не расскажешь, верно, Игорь? Твой, откровенно говоря, весьма сомнительный интерес в предстоящей сделке мы выяснили. А мой? Что вы можете предложить покупателю, господин главный заступник всех обиженных?