У Валерии Руфины тревожно забилось сердце.

— Ну, парни, не поминайте лихом, — прижав правую руку к груди, поклонился легионерам Мирза.

То же самое проделал и Рафик.

Римляне, за время совместных тренировок уже немного привыкшие к этой странной парочке, сочувственно похлопывали узбеков по плечам, жали руки и желали полной победы и оправдания.

— Мы еще не раз выпить и съесть этот ваш шышлык, — убеждал их чуть не плачущий Зуль-Карнайн.

— Все в воле Аллаха! — закатывал глаза Рахимов. — Молитесь о нас, святой ходжа.

Однако какого-то особого волнения на лицах приговоренных к смерти видно не было. Скорее какой-то веселый фатализм. Не иначе, зелье подействовало.

— Удачи, Мирза, — совершенно искренне пожелал Роман. — И тебе, Рафик, тоже.

Отчего-то он был почти на сто процентов уверен, что у его современников все сложится хорошо. Внутренний голос не предвещал опасности и не бил в набат.

— Рахмат, Роман Валентинович, — поблагодарил нукер. — Простите, если что не так бывало…

— Я извиняться не буду, — прошипел «мишка Гамми». — И прощать тоже ничего не намерен!

Градов понимающе кивнул. Слишком много всего было между ними.

— Береги спину, — посоветовал. — И вообще, у тебя левый бок ослаблен…

— Сам знаю! — огрызнулся хокимов сын.

Труба призывно пропела, возвещая о том, что пора начинать кровавые игры.

Узбеки перелезли через плетень и оказались на арене.

Из калитки на правой стороне ристалища показалась кучка полуодетых людей, в которых нетрудно было признать недавних арестантов. Обшарпанные, хмурые, злобно зыркающие исподлобья на сопровождавших их стражников и улюлюкающих зрителей.

Как ни присматривался журналист, своего приятеля и наставника Фработака он среди зэков не увидел. Наверное, на «десерт» приберегают.

Питерец насчитал десяток хорезмийцев.