— Ещё бы. Пожертвовать собой ради такой великой миссии… О, мы будем помнить имена наших братьев… Я прикажу выбить их на колоннах моего игалли.

И Фарлайт понял: Ламашу плевать на тех, кого он зовёт братьями.

— Что случилось? — подал он голос.

— Другие фраоки, не успевшие разорвать канал с судьёй-магом… В общем, нас осталось только трое.

— Сгорели?

— Стали пятнами на светиле земного мира. А Норшал — самым большим пятном, — усмехнулся Ламаш.

Гнев заклокотал в сердце Фарлайта. Такой идеальный план пошёл прахом: сначала всякие асаги не могут правильно рассчитать энергию, потом сбегают каинахи, которым должно было сыграть ключевую роль, и под конец ламаши решают выбросить жертву в земное Солнце, не предусмотрев, что фраоки и сами могут сгореть. Нет, всё-таки больше всех виноват обсчитавшийся Асаг. Если бы они взяли на одну-две души больше, всё шло бы по плану…

И вдруг демон застыл, словно его самого удушила змея на шее. Асаг не обсчитался! Фарлайт ведь сам отпустил Рема, которого как раз хватило бы, чтобы заполнить брешь…

Вдалеке послышалось эхо шагов и возбуждённые голоса.

— Пора уходить. Вставай, Нергаль! — и Ламаш открыл портал за город на всех троих.

* * *

Стоило Фарлайту закрыть глаза, как пламя вновь вспыхнуло перед ним — смертоносное, готовое разрушить всё и вся, не признающее правил и рангов. Он вздрогнул и вскочил на постели, удостоверившись, что находится в своей комнате в Цваргхаде — в темноте… но без Тьмы.

— Я уничтожил одного из судей, — прошептал он. — Не самолично, но всё же… Разве я недостоин от Тебя хотя бы коротенькой весточки?

Зашуршали шторы: Нинур вновь явилась на его окно.

— Все празднуют вашу победу, — сказала бесовица. — Песни, банкет, пафосные речи. А ты лежишь в своей комнате.

— Что там праздновать? Выжило только трое фраоков. Трое! Это провал. Мой план был идеален… Но они всё испортили.

Нинур перепорхнула к нему на кровать.

— Трое? — переспросила она.

— Я, Ламаш, Энгир. А что?

— А где Каинах? Он умер?