— ВЫ ЧТО, ДУМАЕТЕ, Я ЕГО ЗДЕСЬ ОСТАВЛЮ?!!!
Тогда они отстали. Притихли разом. Больше он не обращал на них внимания.
…Когда странная, неуклюжая фигура в костюме, напоминающем комплект радиационной защиты, только ещё более громоздком, показалась из люка, вновь раздались хлопки выстрелов. И попадания были — Гвейран ощущал их как сильные толчки, будто от удара камнем на излёте. Пули не могли причинить ему вреда, но чисто психологически было неприятно. За неимением лучшего, он выдернул из-за спины трубку встроенного сварочного аппарата. Полыхнула длинная струя ярчайшего белого пламени, она никому не могла причинить вреда на таком расстоянии, но люди испуганно шарахнулись, прекратили стрельбу.
Два человека в красивой чёрной форме Верховных цергардов Федерации лежали в трёх шагах от люка. И песок около их тел был тёмным, мокрым.
Худому, щербатому человеку, которого Эйнер называл в разговоре «дядька Хрит» пуля пробила переносицу. Он лежал с запрокинутой головой, и глазные впадины залила кровь. Он был давно и безнадёжно мёртв. Сам Эйнер тоже был мёртв — во всяком случае, Гвейран был в этом уверен в тот момент, когда нагибался, чтобы поднять тело. Зачем оно ему понадобилось, что он собирался делать с трупом — сам не знал. Просто не хотел оставлять его врагам — и всё.
И только когда он поднял его на катер, и свалил, отнюдь не бережно, в разгрузочную капсулу — за неимением более подходящего места, не на пол же было класть, — ему показалось, что веки убитого слабо дрогнули… Или не показалось? Сдёрнув перчатку, он скользнул пальцами по шее Церангара, отыскивая артерию. Пальцы сразу стали красными и липкими. Но пульс был. Очень, очень слабый.
И всё-таки… Есть такая вещь — «вдруг»… Ни на что не рассчитывая, ни к кому конкретно не обращаясь, он закричал:
— Старт!!!
Весь пол от стыковочного шлюза до медицинского отсека был густо закапан кровью. По этому следу и пошёл агард Тапри, задержавшийся, оттеснённый в сторону на выходе. И нашёл.
Цергард Эйнер лежал на столе, как был в форме и сапогах, только теперь одежда оказалась вспорота, разрезана на куски. Рядом с стоял Гвейран с блестящим хирургическим инструментом в руке. Он тоже был весь заляпан кровью, даже лицо и волосы.
— А, пришёл! — не поднимая головы, сосредоточенно бросил он. — Хорошо. Становись, будешь держать…Крови не боишься?
Тапри отрицательно покачал головой, и поспешил выполнить приказ. Страшно ему было, ох как страшно, но вовсе не от вида крови. К таким вещам он давно привык, потому что война. В — разведшколе их почти не обучали санитарному делу, лишь самую малость — жгут наложить, перевязать… То, что называют «первой помощью». Но он видел уже очень много смертей, и понимал: с такими ранами не живут. И судя по лицу Гвейрана, даже чудесная медицина пришельцев вряд ли сможет помочь. Тапри понимал умом: не надо наедятся, не надо! Но всё-таки надеялся в душе. И боялся обмануться.