Крот слишком устал, чтобы думать. По правде говоря, ему было все равно, что случится дальше. С каждым солдатом однажды происходит это — он желает смерти; хотя бы из любопытства. Слишком долго ходит она рядом и заглядывает через плечо, слишком часто сталкиваешься с ней нос к носу. Костлявая держит тебя в напряжении, и в один прекрасный момент хочется сделать ей назло. «Взять и сдохнуть, — подумал Крот. — Сдохнуть и все. Что она будет делать после этого?»
Крот не боялся умереть. Здесь и сейчас.
Так он думал в тот момент.
13
13
Крот выглядывал из укрытия — глубокой воронки от попадания бомбы — и вслушивался в далекий грохот разрывов. Впереди, сзади, справа и слева. Долгое эхо чередовалось с коротким громогласным гавканьем, а потом все менялось, перемешивалось. Голоса орудий перебивали друг друга, постоянно разрушая и создавая заново рисунок канонады.
И так четыре часа кряду.
Крот вспоминал. Вспоминал и одновременно мучил листок не дописанного Маргаритке письма. Понимал, что в скором времени ему может не представиться такого шанса, может не быть этих спокойных минут, этого затишья перед бурей…
Буря будет. Она приближается, и артиллерийская канонада — только прелюдия к чему-то гораздо большему.
Крота отправили дозорным. Гробовщик окучивал своими чарами противоположное направление, а ему досталось это — запад. Взвод укрылся неподалеку, и Кроту приказали предупредить, если заметит на дороге неприятеля.
Конечно, в дозор гоблин отправился один, оставив Этайн с другими. Так он получил возможность побыть наедине.
Крот отложил гвоздемет и съехал вниз по склону громадной воронки, окруженной по краю вывороченными комьями земли и обломками стен разрушенного деревенского здания. Недавние бои буквально сровняли с землей две ближайшие деревушки. Дома метрах в пятидесяти от Крота, точнее, их фрагменты, все еще горели. Эльфы использовали зажигательные бомбы, чтобы превращать в пепел собственные жилища.
Сухая земля сыпалась к центру воронки от малейшего движения, тихо шелестела в стоячем теплом воздухе.