— А как быть с просачиванием, сир?

Граф Сноудон употребил военный термин «просачивание», обозначающий проникновение исламских экстремистов и террористов на контролируемую территорию.

— Просачивание… — махнул рукой Король, как будто это ничего не значило, — конечно, оно будет. Но, во-первых, пуштуязычные повстанцы выйдут на чужую им территорию, на которой говорят в основном на дари. Во-вторых — на этой территории будет немало беженцев из Джелалабада, с территорий, оставленных русскими, — и как, думаете, они встретят гостей? В-третьих — у русских огромный опыт, как справляться с такими ситуациями. В-четвертых — это вряд ли случится. Никто не пойдет отвоевывать единый Афганистан. Для тех, кого что-то не устраивает, будет намного проще мигрировать туда, где его все будет устраивать. Там нет дворянства, люди низкого звания, они уклонятся от боя. Русские кого-то купят, кого-то убьют, но сейчас им важно застолбить статус-кво. Дальше… через десять лет афганцы посмотрят, как живут на территории повстанцев и как живут на территориях под контролем русских, — и сделают свой выбор. И тогда русские будут готовы сделать новый шаг — в Индию. Эта проблема не имеет военного решения, граф…

Король задумался.

— Князь Воронцов — реальный или номинальный командующий группировкой?

— Сир, все данные указывают на то, что реальный.

— Тогда, граф, я прошу встретиться с ним еще раз…

Граф Сноудон долго не раздумывал:

— Извините, сир, но мой ответ — нет.

Король удивленно посмотрел на своего придворного — к таким ответам он явно не привык.

— Извольте объясниться, граф.

— Сир, как я уже сказал, князь Воронцов последовательный и непримиримый враг Англии. Он ненавидит Англию, эта ненависть — непременная черта его натуры, одна из тех черт, которые составляют его личность. Он не перестанет ненавидеть Англию, пока она существует. Его прадед погиб при прорыве к британским берегам русского флота. Его дед, его отец были военными моряками, и все они действовали, с тем чтобы причинять вред Англии. Сам Воронцов причинил нам вреда возможно больше, чем любой из живущих на земле. Он может принять некое временное перемирие или то, что мы называем «джентльменское соглашение», и выполнит его, как офицер и дворянин, но ненавидеть нас он никогда не перестанет. Иначе он перестанет быть самим собой. Завербовать его невозможно, Ваше Величество, не думайте. Это то же самое, что завербовать русского Императора.

— А кто сказал, что его необходимо завербовать? — спросил недоуменно Король.

— Сир, но вы же только что сами…

— Я употребил слово «встретиться», граф…