Ксинем сам помог ему с багажом, позаботился о его муле и пособил раскинуть потрепанную палатку, объяснив, что рабов он отправил спать. Прошло немало лет с тех пор, как Ахкеймион в последний раз виделся с маршалом Аттремпа, и хотя он был уверен, что их дружбе годы нипочем, все же поначалу разговор не клеился. По большей части говорили они о пустяках: о погоде, о норове его мула. А каждый раз, как кто-то упоминал о чем-то более существенном, необъяснимая застенчивость принуждала другого отвечать уклончиво.

— Ну, и как тебе жилось? — спросил наконец Ксинем.

— Да так, не хуже, чем можно было ожидать.

Для Ахкеймиона все выглядело жутко нереальным, настолько, что он не удивился бы, если бы Ксинем назвал его Сесватхой. Его дружба с Ксинемом зародилась при далеком дворе Конрии. То, что он встретился с ним здесь, выполняя очередное поручение, смущало Ахкеймиона — так смущается человек, пойманный не то чтобы на лжи, но в обстоятельствах, при которых ему со временем непременно придется лгать и изворачиваться. Ахкеймион мучительно вспоминал, рассказывал ли он Ксинему о своих предыдущих миссиях, и если да, то что именно. Был ли он откровенен? Или поддался мальчишескому желанию сделать вид, что является чем-то большим, чем на самом деле?

«Говорил ли я ему, что я на самом деле всего лишь сломленный глупец?»

— Ну, Акка, от тебя никогда не знаешь чего ожидать!

— Так другие тоже с тобой? — спросил он, несмотря на то, что знал ответ. — Зенкаппа? Динхаз?

Тут его охватил новый страх. Ксинем был человек благочестивый — один из самых благочестивых людей, каких доводилось встречать Ахкеймиону. В Конрии Ахкеймион был наставником, который случайно оказался к тому же колдуном. Но здесь он был колдуном, и только колдуном. Здесь, посреди Священного воинства, на его нечестие глаза закрывать не станут! Согласится ли Ксинем терпеть его присутствие? «Быть может, — думал Ахкеймион, — я сделал ошибку. Быть может, надо было устроиться в другом месте, одному».

— Это ненадолго, — ответил Ксинем. — Я их отошлю.

— Стоит ли…

Ксинем поднес к глазам узел, чтобы получше разглядеть его при слабом свете костра.

— А как твои Сны?

— А что Сны?

— Ну, ты как-то раз мне сказал, что они то усиливаются, то отступают, что временами подробности в них меняются, и что ты решил их записывать в надежде расшифровать смысл.

То, что Ксинем это запомнил, встревожило Ахкеймиона.

— Скажи мне, — спросил он, неуклюже пытаясь сменить тему, — а где стоят Багряные Шпили?

Ксинем усмехнулся.

— А я все думал: когда же ты спросишь… Где-то к югу отсюда. Они на одной из императорских вилл — по крайней мере, так мне говорили.