Мягко улыбнувшись, она запрокинула голову и вместо того, чтобы стерпеть щекотку, слегка подула, прогоняя непослушный локон, заслонивший ее глаза. Все это лишь распаляло его.

— И зачем… — вновь ахнула она. — Зачем ты явился в мой город?

Его первой любовницей в Каритусале была одна вдова, давно остававшаяся бесплодной. «Ты — опасность», — прошептала она ему как-то. Эта опасность превратила Эрьелка в самый желанный наркотик. Ее терзал страх, что столь могучее семя все же сумеет в ней укорениться.

Страх и желание узнать.

— Затем, что лишь этот город может вместить меня.

Тихий крик исторгся из неги ее осторожных усилий.

— Лишь Каритусаль достаточно безумен, чтобы я оставался в своем уме.

Это казалось чем-то мистическим — говорить все эти слова, погружаясь все глубже в сладостное соитие… Произносить все эти речи.

И тут, глазами своей души, он вновь узрел кудахтающего Шинутру. Когти прошлись вдоль его живота, поглаживая рыжий пушок.

Желудок скрутило узлом. Его второе сердце сжалось в грозящий кулак. Бом-бом…

— Ты имеешь в виду… порочен, — прошептала она.

Скрежет хитиновых лапок.

Он перекатился на нее, терзая ее силу своей несравненной мощью, позволяя ей ощутить его естество во всем его молотящем великолепии. Смуглая кожа, придавленная красной. Ее крик, присоединяющийся к его крику… тихий шепот… медленно… медленно… ее ноги все больше раздвигались, уступая напору его бедер, из ее груди извергся хрип изумленных рыданий. Его дыхание вырывалось наружу подобно рыку дракона, он изгибался дугой, чувствуя, как она нанизывается на него, всякий раз вздрагивая и трепеща, и это лишь придавало чистоты его блаженству…

Вот! Вот, что случилось!

Шелушащаяся, чешуйчатая кожа.

Она задыхалась, хватая ртом воздух, как будто бы видения, возникающие в его голове, вдруг окружили их.

Варвар моргнул и опять узрел Шинутру — ссутулившегося, засаленного и уродливого. Усиленно трудящегося над его чреслами. Весь мир взбрыкнул и задергался в цепях и оковах…

Что они сделали с ним?

Неистовейший из сынов Вайглика взревел, ублажая королеву своим пронзающим напором, наполняя до краев чашу ее ненасытного желания, переполняя ее, заставляя излиться криками страсти, превращая всех ее предыдущих любовников в застенчивых ребятишек…

В особенности ее размалеванного мужа.