«Ахкеймион! Это Ксин…»

– Ты солгал!

– Нет! – крикнул Ахкеймион, закрывая руками глаза от света. – Послушай! Послушай же!

Но перед ним стоял Пройас с серьезным и мрачным лицом.

– Прости, старый наставник, – сказал принц, – но Ксин просил… Он зовет тебя.

Плохо понимая, что делает, Ахкеймион отбросил покрывало и спрыгнул с кровати. На мгновение он утратил равновесие – в отличие от Инку-Холойнас холщовые стены шатра принца были натянуты под прямым углом к земле. Пройас поддержал его, и они обменялись мрачными взглядами. Маршал Аттремпа долго защищал ту черту, где сомнения одного сражались с уверенностью другого. Возможность остаться без него внушала ужас. Но это правильно, это испытание.

Ахкеймион понял, что они всегда были очень близки, но смотрели в разные стороны. Неожиданно он схватил руку молодого человека. Не слишком горячая, она казалась невероятно живой.

– Я не хотел разочаровывать тебя, – прошептал Пройас.

Ахкеймион сглотнул комок в горле.

Только когда что-то в жизни рушится, значение этого становится ясным.

Келлхус обнимал Эсменет, бившуюся на постели.

– Я же люблю тебя! – кричала она. – Люблю!

Крики в коридорах еще не стихли. Келлхус знал, что Сотня Столпов сейчас прочесывает все вокруг, выискивая инхоройского шпиона. Но они ничего не найдут. За исключением смерти капитана Хеорсы, все вышло так, как он ожидал. Ауранг хотел лишить его Гнозиса, но не жизни. Ничего не зная о дунианах, Консульт попал в парадоксальную ловушку: чтобы убить Келлхуса, им надо было изучить его. И найти его отца.

Потому их целью являлся Ахкеймион, а не Келлхус.

Келлхус не мог решить, помнит ли Эсменет о своей одержимости. Как только ее глаза открылись, он понял: не только помнит, но чувствует себя так, словно сама произносила все сказанные тварью слова. Множество тяжких слов.

– Я же люблю тебя! – плакала она.

– Да, – отвечал он голосом более глубоким и объемным, чем она могла услышать.

Дрожащие губы. Глаза, где вспыхивает то ужас, то раскаяние. Неровное дыхание.

– Но ты сказал!.. Ты сам сказал!..