Тварь говорила так, словно знать много – значит знать все.

«Она пытается соблазнить меня, подстрекнуть к откровенному разговору».

– Мой отец пробыл там тридцать лет.

– Достаточно долго, чтобы для победы над ним понадобилось Священное воинство?

– Да.

Она улыбнулась, провела двумя пальцами по вспотевшей груди. Тело ее было юным, но глаза оставались древними.

– И снова, – самодовольно улыбнулась она, – я тебе не верю… Ты наследник своего отца, а не его убийца.

Воздух смердел колдовством.

Ее руки прикоснулись к нему, начали ласкать… Келлхус остановился в замешательстве. Он хотел схватить ее, войти в ее горячее нутро. Он покажет ей! Покажет!

Его одежда оказалась задрана – и его же собственной рукой! Холод ладоней твари встретил его жар.

– Скажи мне-е-е, – стонала она снова и снова, а Келлхус слышал: «Возьми-и-и меня».

Он легко поднял ее, бросил на диван. Он пронзит ее насквозь! Он будет трудиться над ней, пока она не взмолится о пощаде!

«Кто твой отец?» – неслышно шептал голос.

Ее руки продолжали ласкать его. Никогда он не испытывал такого блаженства. Он схватил ее колени, развел их, обнажил ее влажную красу. Мир ревел вокруг них.

– Скажи мне…

Ловкими пальцами она ввела его в скользкое пламя.

Что случилось? Как от трения потной кожи может вспыхнуть молния? Как стоны, льющиеся из женских уст, могут быть такими прекрасными?

«Кто такой Моэнгхус? – продолжал спрашивать голос. – Каковы его намерения?»

Келлхус прорывался сквозь огненный занавес, прямо в ее крик.

– Чтобы явить, – услышал он свой стон, – Тысячекратную Мысль…