— Добрый вечер! — прогудел здоровяк. — А вот и мы… Здравствуй, собака, — он наклонился и почесал пса за ухом. Тот благосклонно принял знак внимания, обнюхал двух других джентльменов и, махнув хвостом, прислонился к Вивьен.

— Прошу, гости дорогие, — выступил вперёд Кобыш. — В нашей скромной обители для всех место найдётся. Как это чудно, что вы прибыли пораньше. Позвольте вас представить тем, кто ещё не знаком с вами.

— Да брось ты, Дима! — очаровательно улыбаясь, сказала Тараоки. — К чему изысканные церемонии? Давайте по-простому, — и подвела своих спутников к Прасковье с детьми, Никите и стоявшим возле них Варчуку с Клюевым. — Хозяюшка, — обратилась она к Маше, — я уж на правах давней подруги познакомлю вас с этими, на мой взгляд, неплохими мужчинами. Андрюша, Василий и Слава. Они в курсе, кто есть кто. Меня же, Прасковья Кузьминишна, зовут Вивьен.

— Да какая я среди вас Кузьминишна! — всплеснула руками машина мама. — Просто Паня.

— Восхитительно! — Терехов расправил грудь. — А я просто Вася. Вивьен, девочка наша, перестаралась. Это что же получается? Андрю-ша, Сла-ва и Василий! Так и слышится Вергилий, Тиберий, Клавдий! Звучит, конечно! Но дистанцирует. Для друзей я Вася.

— Тогда, может быть, прямо к столу? — предложил Никита. — Больше никого не ждём?

— Будут ещё двое, — туманно сообщил Бородин. — Но когда неизвестно. Так что давайте командуйте.

— Садимся! — решительно заявила Маша. — Проводим старый год.

— Ха! — воскликнул Андрей, наконец-то поворачиваясь к обильному натюрморту. — Недурственно! Живут же люди!

Испытатели при этих словах не смогли удержаться от радостного гогота.

— А что? — поддержал его Ли. — Я тоже давно не сидел в приличном обществе.

— Да, — Терехов оживлённо потёр ладони, — отужинаем, чем Бог послал. На Базе-то особо не разбежишься.

— Вы не умеете такого? — поразился Никита.

— Ну что вы, молодой человек, — Бородин снисходительно усмехнулся. — Нам это просто ни к чему. Но поддержать приятную компанию мы всегда готовы. Маленькие удовольствия, знаете ли. Отрадно провести вечерок среди своих.

Задвигались стулья, народ деятельно начал рассаживаться, выбирая места по предпочтению, прозвучали традиционные вопросы «Вам что положить?», мужчины принялись ухаживать за дамами, наполнились первые фужеры и рюмки, одиноко ещё пока звякнули ножи и вилки, завязались соседские междусобойчики. Играй, присев в углу и вывалив язык, застыл в ожидании.

Кобыш, расположившийся между Ли и Тёрнером, окинул присутствующих прицельным взглядом и внушительно сказал: «Гм!» Оживление несколько стихло.