Бойцы сбились в одну большую группу и настороженно смотрели на приближающегося к ним от ворот человека, одетого в растоптанные валенки, рваные ватные штаны, замызганную телогрейку, всю в каких-то ржавых пятнах, и древнюю суконную шапку с ухом, свесившимся набок. Был он небрит и краснорож, в зубах сжимал гигантскую самокрутку, а на носу его чудом держались допотопные круглые очки, дужка коих ещё не отвалилась только благодаря изоленте. Второй, тот самый двойник майора, сложив руки на груди, подпирал изгородь. Не доходя до края опушки нескольких шагов, это чучело остановилось, покачиваясь, и дребезжащим голосом осведомилось:

— Мужики, вы чего тут толпитесь в такую рань? Жабры горят? — он произвёл несколько неуверенных движений, каждый раз промахиваясь мимо кармана, раза с пятого всё-таки попал и извлёк на свет божий огромную бутыль самогона, почти в половину своего роста, явно не способную уместиться внутри ватника. — Дык вот! Есть у нас…

Ряды спецназа дрогнули, по ним пробежал ропот, некоторые перекрестились.

— А-а-а! — скрипнул убогий абориген, заметив сии жесты. — Стало быть, христиане среди вас есть? — он тяжко вздохнул и выпустил из самокрутки клуб сизого дыма. — Отчего ж душегубством пробавляетесь? Кореша моего, — кивок в сторону лже-майора, — чуть не извели?..

В это время Варенцов уже пробрался меж податливо уступающих дорогу бойцов и вышел вперёд. Окинув диковинного таёжного обитателя цепким взглядом, он угрюмо спросил:

— Сам-то ты, любезный, кто будешь?

— Дык ить живу я здесь, — с самым доверительным видом сообщил этот шут гороховый, поставил бутыль с мутной жидкостью на снег, запустил неверную руку во второй карман, пошарил, с трудом вытащил цепляющуюся краями обглоданную фанерку, водрузил сверху на узкое горлышко и плотно уселся, нимало не заботясь о равновесии. Затем простёр заскорузлый перст в сторону особняка. — В лачужке вот… непосредственно…

«Ни хрена себе, лачужка!» — подумал Варенцов, но вслух сказал:

— А нам говорили, что лесник здесь молодой.

— Не всякому верь, что скажут, — в надтреснутом голосе драного жителя VIP-хауза трудно было уловить назидание, и, тем не менее, оно прозвучало. — И не всякое твори, что велят… Что за печаль тебе, воин, каковы годы хранителя тайги?..

В это время послышался отдалённый стрёкот, и из-за верхушек деревьев вынырнули хищные чёрные силуэты боевых вертолётов. Они шли в бреющем полёте двумя звеньями с разных сторон, и подвески их, густо ощетинившиеся рылами ракет, не оставляли сомнений в их намерениях.

— Ложись! — гаркнул Варенцов, опрометью бросаясь за ближайшую сосну, где незамедлительно рухнул и, вжимаясь в снег, скосил глаза в сторону запойного доходяги. Бойцы его моментально отработали команду и расползлись кто куда, так, что заснеженные ветви таёжных великанов полностью скрыли их из виду. Задрипыш же даже не шелохнулся. Он лишь с заметным интересом наблюдал за действиями вертолётов.