– Это все честолюбие.

– Возможно. Но открою тебе правду: на фоне всей истории Аютия – песчинка. Разве тайцы не пережили ее разграбления? Разве не было сотен таких же историй? Разве не остались в прошлом бирманцы? А кхмеры? Французы? Японцы, американцы, китайцы? Калорийщиков разве не пережили? Не сопротивлялись им успешно, когда другие государства сдавались? Кровь и плоть нашей страны – народ, а не этот город. Народ носит имена, данные ему династией Чакри, народ – вот что важнее всего. А придает ему сил этот самый банк семян.

– Но ее величество заявляла, что мы всегда будем защищать…

– Король Рама и гроша ломаного не давал за Крунг Тхеп. Только из-за своей заботы о нас он создал символ, который бы мы защищали. Но важен не город, важен народ. Что толку от города, если его жители – рабы?

Она дышит часто, взволнованно, холодный воздух дерет горло.

Бодри что-то произносит, и генхакеры начинают вопить на своем жутком наречии.

– Действуй, как я, – говорит Канья Паи, достает пружинный пистолет и в упор стреляет в голову женщине-фарангу.

50

50

Голова Элизабет Бодри, дернувшись, заваливается назад. Облако мельчайших красных капель оседает на новенькой одежде Хок Сена. Под взглядом генерала белых кителей старик немедленно падает на колени рядом с телом заморского демона и в знак повиновения делает кхраб. Мертвые глаза светловолосого создания удивленно смотрят прямо на него. Вдоль стен стрекочут диски, кричат люди.

Внезапно наступает тишина.

Генерал рывком поднимает старика на ноги и тычет в лицо пистолетом.

– Не надо, – лопочет Хок Сен по-тайски, – я не такой, как они.

Дама в белом кителе, посмотрев внимательно, резко кивает, отталкивает его к стене – тот немедленно притихает в углу – и начинает отдавать хлесткие приказы. Тела агрогеновцев быстро оттаскивают в сторону. Хок Сен удивлен тем, как ловко эта неулыбчивая женщина управляется со своей командой. Она подходит к монахам – хранителям банка семян, почтительно делает кхраб и что-то быстро говорит. Несмотря на этот символ уважения к их духовной власти, совершенно ясно, кто здесь на самом деле главный.

Старик холодеет от ужаса, когда слышит, какие именно приказы она отдает – замыслила страшные, недопустимые разрушения, однако монахи послушно берутся за дело и вскоре непрерывным потоком идут из подземелья. Генерал распахивает двери, скрывающие за собой целые арсеналы, и распределяет отряды: один – к Большому дворцу, другой – к насосу Коракот, третий – к шлюзу в Клонг Тои.

Отдав указания, она мельком смотрит на Хок Сена, который съеживается под ее взглядом – после всего услышанного его вряд ли оставят в живых.