– Это знак измены, – нахмурился нерегиль.

И продолжил:

– Тахир, кстати, тоже не озаботился высылкой известий.

– Он тоже изменник?

– Очень скоро узнаем.

– Откуда? Если сюда не доходят послания барида?

– У нас есть посланцы получше барида, – усмехнулся Тарик. – Хафс уже здесь, как видишь. А сегодня вечером мы будем знать все о Тахире.

– Что случилось в столице? – с силой надавливая на зернышки четок и стараясь дышать равномерно, спросил аль-Мамун.

– Говори, о Хафс, – мягко приказал черный джинн.

– Известия о твоей болезни, о мой халиф, пришли в столицу, опережая другие, – со вздохом отозвался серый парсийский кот, и усы его горько поникли.

– О болезни? Не о победе? – зло спросил аль-Мамун.

– О болезни. Причем о такой, что лишает тебя права быть халифом, о мой господин, – безжалостно подтвердил серый джинн. – И о том, что Тарик так и не пришел в себя. Мол, нерегиль сошел с ума, лежит пластом и более ни на что не годен.

– Говори дальше, – бесстрастно – только пальцам от четок было больно – приказал Абдаллах.

– Из Мадинат-аль-Заура плохие новости расползлись по другим городам…

– Плохие вести путешествуют быстро, – пробормотал черный кот.

– В Куфе, Маджерите, Мешхеде и Нисибине начались волнения.

– Зайядиты… – пробормотал аль-Мамун.

– Они, – важно подтвердил серый джинн. – Еретики сбивались в толпы и кричали, что Всевышний покарал нечестивого властителя из рода убийц Али ар-Рида.

Имруулькайс вежливо кашлянул. Тарик не изменился в лице. Абдаллах пожал плечами:

– Про Куфу издавна говорили: если хочешь драки, выйди на площадь и выкрикни: «Да славится имя халифа Умара!» Тебя тут же побьют и отнимут имущество.