– Сразу видно, что ты не знаешь, что такое долг, племянничек. Это люди халифа, Бехзад, им приказано прибыть в Харат как можно скорее. Они не станут прохлаждаться с вином и рабынями, имея на руках фирман эмира верующих. Бери с них пример, племянник. Наша госпожа любит только тех, кто ей предан.

Лекарь обернулся. В сумерках молодому парсу показалось, что в глазах у дяди переливается какой-то нехороший, зеленоватый, как спина навозной мухи, огонек.

Пробормотав про себя молитву Зеленому Хызру, Бехзад решил больше не думать об этом деле.

Люди, когда сидят в засаде, всегда выдают себя. Во всяком случае, выдают сумеречному слуху и сумеречному зрению. Смертные сопят, чешутся, скрипят кожей, звенят вооружением, потягиваются, зевают, шепчутся, пихаются, бурчат животами, пускают ветры. Отряд людей слышно за лигу – если, конечно, вокруг тихо.

А сумеречников в засаде – не слышно. Потому что ис ши сидят неподвижно. Или лежат неподвижно. Ис ши терпеливо ждут. И никогда не шумят.

В густой темноте – ни звезд, ни луны, ночное небо затянули тучи – торговый тракт белел разбитыми колеями и пыльными наносами. Ветер с шорохом носил спутанные в клубки травы, сдувал со склона холма пыль. Безжизненная пустыня молчала, даже шакалы не кричали.

Поэтому негромкие голоса, стук копыт, шарканье шагов, скрип и звяканье оружия и сбруи лаонцы услышали еще до того, как из-за холма показались огни факелов.

– Их действительно не больше двух дюжин, – удивленно прошептал Сенах Птичка. – Странно, обычно айсены всегда врут насчет численности отряда…

– Они не должны разбежаться, – тихо приказал Амаргин, пробуя пальцем тетиву.

– Да, господин, – так же тихо прошелестело в ответ.

Заскрипело дерево натягиваемых луков.

У Аирмед с меткостью всегда было неважно, поэтому гвардеец опрокинулся с коня со стрелой в бедре, а не в шее. Лошадь вскинулась и замолотила копытами, ее ржание потонуло в общем крике и гаме.

Айсены падали и соскакивали с лошадей, хорошо слышались вопли – «аль-самийа, аль-самийа!». Ну еще бы, кто же еще может прицельно стрелять в темноте…

С шелестом свистнуло – Сенах отпустил стрелу, тут же наложил другую, хмурясь, заметил:

– Кто-то успел залечь…

Свистнуло снова – и на бок опрокинулась лошадь. Жалобно визжа, она взбрыкивала и пыталась подняться, под ней истошно орали и хрипели придавленные тяжеленной тушей люди.

– В мечи, – холодно скомандовал Амаргин.

Среди стылых, серых теней на земле ярко переливались ореолы уцелевших: шестеро, нет, семеро – кто-то прятался за трупом вьючного мула.