Когда сумеречник бежит, его тоже почти не слышно. И очень плохо видно в темноте – в особенности если на голове капюшон, а лицо вымазано пылью. К тому же не все факелы погасли, а, глядя из света во тьму, и вовсе ничего не разглядишь.

Люди, кстати, оказались опытными – вскочили, даже не пытаясь отсидеться. Видимо, знали про второе зрение. Сенах с Киараном не стали размениваться на честный бой – подкрались со спины и прыгнули с ножами на плечи. Но Амаргин решил, что вежливость есть вежливость, и подошел открыто. Правда, потом пожалел: от окованного железом края гвардейского щита на клинке осталась пара щербин. Кольчуга на противнике оказалась неплохая, рассечь с ходу не получилось, пришлось бить острием, меч застрял в ребрах и железных кольцах доспеха – быстро выдернуть не вышло. Поэтому подскочившего со спины айсена подсек зятек, недовольно ворча насчет чьих-то благородных замашек.

Амаргин пнул в плечо обмякшего человека, и тот тяжело обвалился на бок. В песке, чадя, умирало пламя факела. Над дорогой снова смыкались тишина и ночь.

– Все?

Заклинательница стояла чуть поодаль, чуть отведя в сторону меч. И прислушивалась.

– Все? – строго повторил Амаргин.

Женщина обернулась и молча покачала головой.

Лаонец кивнул Киарану – иди, мол, посмотри, что там у твоей жены. Впрочем, прислушавшись, он и сам все понял. За тушей мертвого мула, под нависающей корзиной с поклажей, кто-то сжался и жалобно, тихонько всхлипывал. Айсены не зря говорили про малолеток в обслуге.

– Я… не могу, – громко сглотнув, сказала Аирмед. – Мне… нельзя.

– Стой здесь, – спокойно отозвался Киаран и обошел труп лежавшей на боку скотины.

Прятавшийся за мертвым мулом мальчишка увидел его и закричал – по-айсенски. «Алла, алла!» – видимо, звал на помощь своего бога.

– Шшшш… – успокаивающе поднял ладонь Киаран, наклоняясь. – Тихо-тихо-тихо…

Мальчишка поперхнулся криком и замолчал. Лаонец ударил.

– Теперь все, – тихо сказал Киаран, распрямляясь.

* * *

В глухой ночной черноте удары копыт казались глуше, словно мрак подбил дорогу войлоком. Где-то позади, в паре лиг за спиной, поднимался дым громадного кострища. Непроглядное небо застелили облака, отсветы огня давно исчезли с горизонта. Там, далеко, на следы недавнего побоища опускалась тихая тьма.

– Впереди сад за стеной, – тихо предупредил Сенах Птичка. – Что скажешь, господин?

И придержал коня. Животное поводило зеркальными от пота боками, в легких у него посвистывало. С мундштука белыми хлопьями капала пена.

– Нам нужно напоить лошадей и дать им роздых, – кивая хохолком волос на макушке, добавил Птичка. – Что делать? Отвести им глаза или…