Надо сказать, что выглядела она довольно плохо, даже несмотря на густо запудренную бледность. И было видно, что любое движение доставляет ей нешуточный дискомфорт.

Затем Клаудия зафиксировала на голове небольшую белую шляпку круглой формы, похожую на зауженный и лишённый полей мужской котелок, и начала натягивать белые, кажется, лайковые перчатки.

Непонятно зачем она сегодня в очередной раз обретала облик преуспевающей бизнес-вумен, этакой «леди в белом». Кстати, почему она в этот раз вырядилась именно во всё белое, я так и не понял…

– Здравствуй, – сказала Клава, не оборачиваясь.

– Виделись, – ответил я и тут же поинтересовался: – Ты это вообще зачем? Лежала бы себе дальше и пила свой кефир через тряпочку…

– Нельзя, – ответила Клава, надевая вторую перчатку и беря в руки поданную служанкой модную сумочку на узком ремешке, в тон остальному её туалету.

– Это непродуктивно, тем более что в данном случае все связи и контакты завязаны лично на меня. Именно поэтому мы с тобой сейчас отправимся на одну очень важную встречу, где мне наконец должны сообщить координаты этой твоей Савнер и, самое главное, кто и зачем в меня стрелял в Сен-Луи. То, что произошло, – это, как ты понимаешь, нечто из ряда вон…

– А сами они что, не в состоянии к тебе приехать? – спросил я. – Или они не в курсе о том, что с тобой приключилось? Может, мне вообще самому с ними поговорить?

– Увы, друг мой, но человек, с которым у нас с тобой сегодня будет встреча, птица не того полёта, чтобы тратить драгоценное время на то, чтобы наносить мне визиты. А с тобой одним он вообще не станет разговаривать…

С этими словами она повернулась и, кривясь от боли, шагнула к выходу.

– Мадам Воланте, я вам не советую! Categori quenent! Доктор категорически запретил вам! – заявила не терпящим возражений тоном пожилая медсестра, которая тоже неожиданно обнаружилась в спальне.

– Сестра Эмма, сделайте одолжение! Позвольте сегодня мне самой решать, что мне можно и что нельзя! – ответила Клаудия, слегка повысив голос. – Лучше помалкивайте и ждите моего возвращения!

В ответ монахиня забормотала что-то насчёт ответственности за жизнь мадам, которую она, в таком случае, снимает с себя.

Я нацепил на череп ненавистную шляпу и направился вслед за Клавой.

Идти ей было тяжело, и из спальни мы с Алэйной вели её фактически под руки.

До машины Клава дошла с трудом, морщась и периодически хватаясь за живот.

На широком заднем сиденье выбранного для этой поездки чёрного «Линкольна» лежала заранее подготовленная подушка. Клаудия почти легла туда, вытянув ноги. Я закрыл за ней дверь и сел вперёд, к водителю.