Резко выпрямилась, вскочила и инстинктивно рванулась в сторону, где раньше стояла кровать дочки. Она и сейчас стояла. Только пустая – дочка в Каинке, у бабушки. Когда Элина коснулась голыми пятками пола, то поняла, в чем дело: дали отопление. Батарея блаженствовала, испуская тысячи килокалорий. А пятки спящей Элины несколько минут назад лежали в двух сантиметрах от пышущей жаром батареи…

С этим стало все понятно. А остальное? Этот дурацкий парик, как черный каракуль, оплетавший череп полковника. Белый халат до пят. Неосознанное чувство тревоги объяло ее. У Лунных знаков такое бывает – особенно в полнолуние; но небо на улице затянуто тьмой, и только во сне она, кажется, видела этот пятнистый диск.

Элина встала с постели, поправила на себе голубую пижамку – ночных рубашек она сроду не носила! – и пошла на кухню. Зажгла свет. Абажур под фиолетовой тканью залил крохотную хрущевку с беленькими шкафчиками на стенах мерцающим светом. Женщина взяла с полки тонкостенный стакан с золотой прожилкой-каемочкой, решительно нажала на рычаг термоса, в котором с вечера готовила холодное и, не глядя, поднесла стакан ко рту, жадно хватая вялыми со сна губами обжигающую холодом воду.

И вот когда этот холод, этот расплавленный лед потек в ее глотку, когда добрался до сжавшегося желудка, смысл сказанного полковником проник в ее сознание резко, сверлом. Женщина вскрикнула и поперхнулась. Холодное брызнуло на пижаму, потекло между грудей на живот пронзительной струйкой. Она стояла, с ужасом глядя вниз: ее босые ступни с трогательно хрупкими фалангами пальцев покрывало что-то багровое, почти черное. Оно залило большой палец, закисло в уголках ногтей.

Элина забыла, что вчера наполнила термос не водой, а купленным по случаю аванса вишневым соком.

…Через пятнадцать минут зевающий водитель белой, изрядно пообтрепавшейся по стальному подолу «тойоты» со сбитым набекрень гребешком на крыше принял на широкой Вокзальной магистрали пассажира. Ему было все равно – заказ есть заказ. Но он отметил детали: ноги торопливо, без колготок, всунуты в черные замшевые сапожки, форменную юбку, а сверху – мятая, явно из корзины только что стиранного белья, белая ветровка, застегнутая под самое горло пассажирки. «К любовнику едет, – меланхолично подумал водитель. – Или девка по вызову. Самый сок, вроде. Хотя как раз такие и ездят – настоялись уже!»

Пассажирка сразу отгородилась от него зеркальными очками и тонкой сигаретой, вытянутой из золотистой пачки, сухо назвала адрес, и водитель тотчас же забыл все свои скабрезные предположения, мрачно следя только за миганием светофоров по Вокзальной. Перекрестки уже умерли, лишь билась на них азбука Морзе желтого светофорного огня.