– Вы… сумасшедший! – хрипло выкрикнула девушка. – Она не может ходить, она умирает!

Махаб, уже повернувшийся было спиной, оглянулся.

– Она может и не ходить, – со зловещим равнодушием обронил он. – Если гора не идет к Магомету… то я заберу ее ноги и отдам Старцу.

И он взмахнул своим коротким мечом. Майя похолодела. Сейчас на ее глазах искалечат человека. Впрочем, его и так уже искалечили. Внезапно Кириаки оторвала окровавленные руки от глаз и вытянула их в сторону Махаба. На месте ее глаз оказалось сплошное алое месиво.

– Махаб! – хриплым, прерывающимся, но еще пронзительным голосом крикнула она. – Я проклинаю тебя! Да будешь ты проклят Аллахом, Махаб!

Тот не удивился. Он стоял, гладя тонкими пальцами палочку и все еще сжимая рукоять меча.

– Вот как? И это говорит атеистка, доктор физики?!

– Я проклинаю тебя… Я тебе помогала во Франции, да, я верила в то, что ты хочешь справедливой исламской революции. Я думала, ты хочешь уничтожить богатых и накормить всех голодных… Я помогла тебе изготовить этот саркофаг, я помогла тебе вывезти эту девчонку… Но теперь я понимаю… что ошиблась… Ты – чудовище! Будь ты проклят, дьявол тебя забери!

Араб только усмехался. Он рассеянно смотрел на красный цилиндр, сделанный, как уже понимала Майя, из высокопрочного стекла и обладающий специальными системами, позволяющими поддерживать это нагое тело в атмосфере постоянно низкой температуры, при которой замедляются процессы, загустевает кровь, но не допускается омертвение тканей. Вероятно, он стоит миллионы долларов…

– Об этом ты поговоришь с Аллахом! – резко бросил араб. – На том свете.

И он стиснул пальцами палочку – из ее кончика вырвался огонек, который слабо искрился.

Взяв лежавшую в саркофаге за руки и за ноги, как пластиковый магазинный манекен, они вытащили ее и положили на пол неподалеку. Олеся с видимым удовольствием села лежащей на грудь, стиснув ее руки пятками – были видны напрягшиеся бутылочками, выпуклые икры на ее голых ногах. Она рывком сдернула с головы этой полумумии черную шапочку.

Майя снова вцепилась в вялые плечи Кириаки. Голову той девушки когда-то гладко выбрили и нанесли на нее татуировку. На тонкой коже черепа она выглядела не фиолетовой, а, скорее, иссиня-багровой. Это был треугольник с цифрами; он покрывал почти весь череп.

Махаб мельком взглянул на мониторы, проверил картинку, передал Олесе палочку, а сам встал в изголовье и раскрыл, достав откуда-то из темноты, толстую книгу в старинном переплете. Гортанным голосом он начал читать. Это была молитва или сура Корана – на арабском.