– И все благодаря его орудиям, – смеясь, ответил Эцио. – Он мне завидует. Я продаю вдвое больше вина, чем он со своих виноградников в Порта-Верчинелла. Зря он услал этого мерзавца Салаи из Амбуаза надзирать за виноградниками… Постой. Почему ты сказал: «Леонардо был бы рад увидеть…»?

Лицо Макиавелли помрачнело.

– Я получил письмо. Оно адресовано нам обоим, но пока почта доберется до вашего Фьезоле… Занемог наш Леонардо. Пишет, что хочет нас видеть.

– Когда выезжаем? – мгновенно встрепенулся Эцио.

В конце апреля они подъехали к замку Кло-Люсе. Старинный замок был частью щедрот, которыми король Франциск I осыпал Леонардо. Луара неспешно катила здесь свои бурые воды. Деревья по обеим берегам зеленели свежей листвой.

Миновав ворота ограды, они поехали по кипарисовой аллее, где их уже ждали слуга и конюх. Вручив лошадей заботам конюха, Эцио и Макиавелли последовали за слугой внутрь замка. Их провели в большую светлую комнату, открытые окна которой глядели в сад. Леонардо полулежал в шезлонге. На нем был желтый парчовый халат, наполовину скрытый под медвежьей шкурой. Длинные седые волосы художника и его борода удивили Эцио своей неухоженностью. Макушка Леонардо успела облысеть, но в глазах светился прежний огонь. Увидев их, художник приподнялся:

– Друзья мои дорогие! Как я рад, что вы приехали! Этьен, подай нам вина и пирожных!

– Мсье, доктор запретил вам есть пирожные. Я уже не говорю о вине.

– Скажи-ка, кто платит тебе жалованье? Можешь не отвечать. Я сам отвечу: тот же человек, который платит и мне. Я прекрасно знаю все предписания доктора. А ты делай то, что тебе велят.

Слуга поклонился, вышел и вскоре вернулся с подносом, который он церемонно опустил на полированный стол. Поклонившись еще раз, слуга исчез, успев шепнуть гостям:

– Вы должны простить маэстро этот беспорядок. По-другому он не умеет.

Макиавелли и Эцио понимающе улыбнулись. Полированный столик и сверкающий поднос были островками среди бурного моря хаоса. Привычки Леонардо не изменились.

– Как твои дела, дружище? – спросил Эцио, садясь рядом с художником.

– Грех жаловаться, но я бы не прочь переменить обстановку, – ответил Леонардо.

Он пытался придать своему голосу силу, которой не было в его теле.

– Я что-то не понял, – сказал Эцио, посчитав слова друга иносказанием и испытывая мрачное предчувствие.

– Я не про смерть говорю, – раздраженно пояснил Леонардо. – Про поездку в Англию. Их новый король заинтересован в создании флота. Было бы здорово отправиться туда и продать ему мою подводную лодку. Сам знаешь: эти скаредные венецианцы мне так за нее и не заплатили.