Потрясенная Оденсе гуляла по улицам, на которые то из одних дверей, то из других вываливались толпы веселых, горланящих песни, определенно нетрезвых людей.

– У них так всегда?

– Нет, конечно. – Листопад заботливо поправил на ней шарф, заменявший и шапку, и шаль и скрывавший как минимум треть ее маленькой фигурки. Он отряхивал снежинки, чтобы те не соскользнули на теплую кожу девушки. – Мы попали в череду праздников. Сейчас время такое, считай межсезонье – не посевная, не уборочная. Они не знают, чем заполнить свободное время, вот и объявляют каждый новый день каким-нибудь праздником. И празднуют так же усердно, как и работают.

– Это я вижу, – улыбнулась Оденсе. И в свою очередь стряхивала с плеч монаха упавший снег. – Мне тоже надо работать.

– Здесь? Не сходи с ума. Потлов кажется простодушным, порой глупым. Но это не так. Их показное простодушие от лени. Им лень подумать, и они принимают твою версию – но только до того момента, когда она их перестанет устраивать. Ты считаешь, начни мы тут лечить кого-то, никто и не поймет, кто мы?

– Ты сам вчера ворчал, когда пересчитывал деньги…

– Ворчал, – согласился монах. – Потому что оказалось, что мы не можем отсюда попасть в Предгорье. По крайней мере, сейчас это невозможно.

– Потому что река замерзла?

– Это как раз таки не проблема. Дело в том, что в Рымане неспокойно. Да и тут, в каждом лесу охочих до чужого добра и просто безбашенных больше, чем белок. Вон тут совсем недавно нападение было на княжескую резиденцию, сотника дружины удушили и усадили на трон, а на лбу вырезали «Амарра».

Оденсе удивленно остановилась и постучала одним валенком о другой.

– Что значит «Амарра»?

– Не знаю, может быть, какое-нибудь харадское проклятие.

– Кошмар какой-то! Ты только что сказал, что это сытый край. Теперь говоришь, что по лесам бродят воры да убийцы. Где правда?

Листопад закатывал глаза к небу, в очередной раз поражаясь наивности спутницы.

– Почему ты считаешь, что человек идет на воровство, только когда у него не хватает на хлеб?

Берегиня задумчиво щурилась, глядя прямо в глаза мужчины, словно стремясь найти в них ответ на заданный вопрос. А Листопад спрашивал снова:

– Потому что сама смогла бы пойти на это только при таких же обстоятельствах?

Оденсе кивала, чувствуя, как от признания в возможном воровстве горят ее скулы.

– И я не сомневаюсь, ты бы украла именно хлеб и именно столько, сколько тебе было бы нужно. Не так ли? Даже если бы перед тобой были открыты ларцы с драгоценностями, да и вообще вся казна.

Берегиня снова кивала, уже отводя глаза.