– Получилось! – по губам князя скользнула улыбка. Глаза Угрима загорелись нездоровым блеском.

Вторая рука Кощея… Левая – к левому плечу. И вот уже три магических кристалла срослись воедино.

Потом – еще два – с ногами. Кристаллы плотно прилегали один к другому и складывались друг с другом легко и надежно, как избяные бревна с вырубленными опытным плотником пазами.

Последней была голова. Ее Угрим водрузил на Кощеевы останки с особой аккуратностью. Отступил на шаг…

Замер.

Вот и все! Тимофей тоже затаил дыхание. Свершилось. Останки Кощея собраны вместе. Все шесть самоцветов дополняли друг друга, как соты в улье. И, судя по всему, держались крепко: захочешь теперь – не оторвешь.

Но вообще-то жутковатая картина получилась. На огромном адамантовом троне восседал маленький расчлененный трупик. Четвертованный и обезглавленный. Усохший. Потемневший. Почерневший. Смешной, жалкий и страшный одновременно.

Отсеченные части отделяли от тулова большие – кулак поместился бы, а то и два сразу – просветы. Сухое тельце будто было небрежно собрано после палаческого эшафота и вморожено в ледяной трон.

Ну и что?

А ничего! Ну, то есть совершенно ничего не происходило.

Тимофей до боли в глазах всматривался в сверкающий алмазный трон. И ничего не видел. Хотя мог ли сейчас что-либо увидеть человек, не сведущий в магии?

Тимофей отвел глаза от трона. Вопросительно глянул на Угрима.

Князь был хмур и бледен. Бледен настолько, что…

– Княже? – Тимофей встревожился.

Князь-волхв медленно, с натугой покачал головой.

– Что? – Тревога росла. Тимофей смотрел то на Угрима, то на трон.

– Пустышка! – наконец, хрипло выдавил князь. – Обман! Ложь!

Тимофей понял. Князь тоже ничего не замечал, не ощущал и не чувствовал. Не исходило из сложенных воедино кристаллов никакой великой силы. Не чувствовал Угрим колдовских токов, способных дать обещанное могущество и вечную жизнь. Не было этого. Вообще ничего не было.

Мгновение, два или три – тишина. А потом…

Шуршание. Слабый хруст.