Он сказал «да». Трижды сказал. Все верно, все так и было! Но именно так, как он помнил, и никак иначе!
– Я дал клятву Угриму, – вновь упрямо пробормотал Тимофей.
Кощей покачал головой:
– Тебе кажется так, но это не значит, что так было.
– Было так!
Голова навьей твари снова качнулась из стороны в сторону. С губ Кощея не сходила глумливая ухмылка.
– Ты считал, что говоришь со своим князем, но откуда тебе было знать, кто в тот момент разговаривал с тобой его устами?
– Не путай меня! – Тимофей тряхнул головой. – Я говорил с Угримом, и Угрим говорил со мной! У князя в тот момент была своя голова на плечах!
– На плечах – да. Но моя голова была под его плечами. В нем. На его спине. В его горбу. К тому времени она уже владела им полностью. Мои мысли были в его голове, и мои слова – в его словах.
Разве такое возможно? А, собственно, почему нет? Тимофей сам ведь попадал под чары Арины. Так с чего он взял, что чего-то похожего не могло случиться с Угримом. На всякого хитреца найдется своя хитрость. На всякого чародея – свое чародейство.
– Я говорил его речами. Я управлял его деяниями и его поступками. Но это стало возможным еще и потому, что с самого начала мы с ним были во многом похожи.
«С самого начала? – билось в голове Тимофея. – С самого? С начала?»
– Твой князь больше, чем кто-либо другой подходил для моих замыслов. Поэтому я и выбрал его. Еще там, в северных землях, на дне провала. Когда твой князь был отроком. Когда он не прошел испытание Шамана-Хранителя своего племени.