Балазей, глаза утерши, подошёл.

– Прости, – чуть слышно говорит.

– За что? Я сам же попросил. Ну, что стоишь? Давай!

И зажмурил глаза Миколайка. Взял Балазей товарища за плечи, толкнул – и тот пузырями на дно. Вместе с крыльями. И стало тихо. Стоит Балазей, в речку смотрит и думает…

Нет! Вдруг он слышит – солдаты подходят! Всё ближе и ближе. У Балазея сразу слёзы высохли, ум прояснился. Закричал:

– Держи его! Держи! – и как паш-шёл, паш-шёл бежать да камышом трещать!

Бежал, бежал, споткнулся и упал, чуть сам не утонул, а всё кричит!..

Набежали солдаты, и с ними штабс-капитан, спрашивают:

– Что за шум?

– Улетел! – говорит Балазей. – Вот так вот, низенько, по-над самой речкой улетел!

Штабс-капитан его р-раз! – по зубам.

– Врёшь! – кричит. – Не было!

– Было!

Стали его сапогами топтать и прикладами бить, ну а он всё равно:

– Улетел! Улетел!

Били его, не жалели, а после устали, связали и повели на скорый суд. Полем шли – он молчал, а как вышли на площадь, опять заорал:

– Не убили его! Улетел! Он такую машину придумал! Он солнце потрогать хотел!

А его опять прикладами! А он опять за своё! Он и на суде от этого не отступился.

– Миколайка, – кричал, – не колдун! Он машину придумал, чтобы людям летать научиться! Всем, без разбору! А всё оттого, что он голову не для шапки имел!

Заткнули рот. Сказали: