Стовов прятать оружие в возы не собирался. Не собирался одевать мечников в лохмотья и сирийские тряпки, изображая купцов, рабов и купеческую охрану. Не собирался идти на Пражу. Он готовился вдруг неожиданно напасть на франков у леса. Только опрокинув железнобоких аквитанцев, можно было попытаться лесом уйти вправо, в сторону Стрилки, минуя поле, заваленное телами кутургутов. Оттуда, отсидевшись ночью в берёзовой роще, можно было сделать попытку на рассвете вернуться к Моравским Воротам. Там ждали ладьи. Идти прямо через холм, мимо старого дуба по мёртвому полю, было нельзя. Вмиг франконское войско изничтожило бы малочисленный отряд Стовова. Франки это тоже понимали, а потому на холме, макушкой вровень с синими скалами Исполиновых круч, бродил лишь одинокий дозорный.

Двое стреблян будто для охоты ушли в лес. Вернувшись, подтвердили то, что отметили варяги ещё утром: в лесу готовят дрова, франков мало. Дрова таскают на поле за лесом, где лежат рядами иссечённые франки, там готовят большие костры. Помогают много чешей и хорутан из соседних селений. Лес весь изломан, истоптан. Если удастся оторваться, то следов никто не разберёт…

Стовов идти на Пражу не собирался. Конунга Вишену он не звал к себе. Ему было уже всё равно, пойдут ли варяги с ним обратно по Отаве и Одре в Янтарное море или останутся искать золото Суй вместе с кудесником Рагдаем, желающим подержаться за Золотой Шар. Быстро идя вниз по течению, зная теперь даже без проводников берега, можно было легко взять на копьё и Вук, захватив для выкупа маркграфа Гатеуса и полузатопленный Шванганг, после чего тяжело нагруженными вернуться в Каменную Ладогу, с честью распустив по домам полтесков и бурундеев. А может, задержав их, вместе пойти за данью на черемисцев или, наконец, сжечь ненавистный ругский Куяб. Он, Стовов, так решил.

Рагдай чувствовал, что все будет иначе… Чегир звезда всю ночь висела счастливым красным зрачком над Карапатами, Стожарь звезда, в рукояти Ковша, была видна долго, пока не взошло солнце. Тогда же за Рудными горами упали два огненнохвостых метеора. В полдень не раскрылась соняшна, вода в тыквенных бутылях сделалась горькой, но, несмотря на жару, не выходила тут же с испариной. Сокол прогнал через холм зайца. Под ногами шныряли полёвки, перепутавшие день с ночью. Саранча то умолкала, то звенела вновь. Рагдай ждал, сидя вместе с Крепом в узкой полоске тени от дремлющих, сёдланных лошадей. На коленях его лежал раскрытый наугад Шестокрыл. Древние иудейские руны вещали об отношениях пустоты и веществ, веществ и духа, духа и знания. Книга была горячей, пахла старой кожей, железом. Креп то дремал, то открывал глаз, ожидая, что кудесник перевернёт страницу, но Рагдай не читал. Он и с закрытыми глазами мог увидеть все страницы: и Рафли, и Воронаграя, и всех других частей Чёрной Книги. Помнил.