Рука сама потянулась к столу. Пыли было действительно много, и я медленно стер ее с гладкой поверхности портсигара.

Суваев сдавленно кашлянул.

— Это… Это то, что я думаю?

Я взял вещицу со стола. Раскрыл. Как блокнот. И взглянул на мертвый экранчик. Потом на Суваева. И, для чего-то растягивая слова, сказал:

— Да, Паша. Это именно то, что ты думаешь. Двойник моего прибора-интерфейсника. А вон то, под столом, когда-то было капитаном этого корабля.

Суваев шумно вздохнул.

А секундой позже экранчик пыльного интерфейсника засветился.

Видит Бог, я дернулся так, что едва не выронил прибор из рук. И еще: привычного толчка в кончики пальцев я не ощутил.

Ну да, правильно, эта штука считала капитаном вовсе не меня.

50. Виктор Переверзев, старший офицер-канонир, Homo, крейсер Ушедших «Волга»

50. Виктор Переверзев, старший офицер-канонир, Homo, крейсер Ушедших «Волга»

Ханька уже влез в биоскафандр и пытался срастить створки на груди голове. Но створки почему-то не срастались.

Фломастер был ранен в бок, поэтому раздевался медленнее. Он знал, что стоит ему подключиться к кораблю, и боль пройдет. Корабль его вылечит. Сколько раз он не находил даже следов случайных царапин на руках после вахты.

Осторожно, без резких движений, Фломастер продел ноги в штанины. Руки — в рукава.

И ничего не ощутил. Никакого живого покалывания. Внутренность скафандра впервые казалась склизкой и холодной.

— Не работает! — Ханька, держась за дверцу шкафа, вопросительно глядел на Фломастера. — Нас не пускают на вахту.

— Между прочим, ни на одном шкафе не обозначена готовность. Вообще ничего не обозначено, — сообщил Костя Чистяков. — По-моему, они просто отключены от общей системы.

— А по-моему, система вообще сдохла, — сказал Маленко. — Взгляните на пульт!

Пульт выглядел мертвым. Шипя и ругаясь, Фломастер выбрался из сырых объятий мертвого биоскафандра. Кое-как обтерся и оделся.

На пульте светился один-единственный индикатор. Готовность противометеоритной защиты. И все. И еще работали экраны — но в нижнем режиме, без координатных сеток, без оперативного масштабирования. Просто отражали действительность без всякого сервиса и всяких удобных комментариев. Чистый эффект стеклянной кабины.