Опять. Ирина сердито тряхнула головой. Опять непонятно. Цвет опасен? Да вроде нет, Миа отрицает, да и Эви — их разговор на поляне начался с шутки змеиной королевы. Когда Эрвин облился водой — та, перегнувшись через борт шутя посоветовала им с Мией скорей хватать того за руки-ноги, да с размаха — в алый, помеченный лентами куст. Быстро, пока «звездный» не высох. Это показалось смешным — всем, корме Эрвина, потерявшего переводчик. Только Миа теперь сама не своя. Королева змей, конечно, странная, но чтоб настолько.

Ирина хотела еще спросить, но Миа остановила ее — опять. Коротким жестом.

«Вы правы, госпожа, сейчас не время».

«Права — в чем? Когда и для чего — время?» — Хотела спросить и не смогла — Миа отвернулась, ушла. Недоговорив, недослушав. Запутался цветок в ее волосах. Лязгнула сталь.

Эрвин выпрямился уже, встал, надевая на ухо бусинку-переводчик.

— Поехали уже, — окликнули их. Станислав из второй машины. Орлан постучал клювом по броне. Пора. Яго махнул рукой — торопятся они, мол. Хорошо бы успеть к обеду.

Ирина остановила их коротким взмахом руки. Фиделита не уйдет, подождите минуту. Солнце карабкалось вверх, небосвод плавился и менял цвет на глазах — из утреннего, глубокого и голубого в полдневный, выцветший. Жарко… Да и рубашку пора постирать… «только, — подумала она скосившись на развалившихся вокруг грузовика бойцов коммандо, — хотя, впрочем, что — только? Эрвин на месте и пулемет при нем. Кто хочет, может завидовать».

Зачерпнула воды и опрокинула на себя… Уф, ледяная… Но по жаре хорошо… Рубашка намокла. По телу — прохлада, приятная, пряная южная прохлада- пробежала волной. Флотская юбка смялась, облепила ноги. А Эрвин, чурбан, отвернулся. Изучает горизонт. Внимательно так…

Почему-то захотелось и впрямь — взять его, да в куст подальше закинуть…

Глава 25 Поселок

Глава 25 Поселок

Когда ослепительно рыжее, яркое солнце «счастья» прожгло выцветшие небеса, и уткнулась, наконец, в макушку неба они въехали в Фиделиту.

По дороге тряслись еще два часа — вначале лесом, потом опять мимо железных ежей — уже низких, старых, проржавевших и укутанных до макушки нежной листвою. За ежами лес кончился, началось поле — широкое, до горизонта, аккуратно распаханное и усаженное — все — большими, желтыми, круглыми, как шестеренка цветами на длинных стеблях. Эрвин издал радостный крик, наклонился, изогнувшись, сорвал на ходу один такой диск, разломил пополам, протянул Ирине:

— Смотри, подсолнух земной. Как у нас дома…

И улыбка до ушей, будто достал звезду с неба. Ирина невольно улыбнулась в ответ, покачав головой. Дома у нее таких привычек не одобряли. Эрвин лишь пожал плечами, уселся обратно, на место стрелка. Шляпа — на голове, ноги в тяжелых сапогах небрежно закинуты на борт. Ирина так и осталась сидеть вполоборота — сидеть, смотреть, как щелкают семечки в его руках — легко, с изяществом, присущим уроженцам Новой Лиговки. По борту бехи прошла мелкая дрожь. Хрипло крикнул, встопорщив белые перья орлан. Эрвин пожал плечами еще раз, сорвал второй желтый круг — для птицы. Орлан клекотнул, скосив большой черный глаз на Ирину. Клюнул желтый круг пару раз — аккуратно, на пробу. И пошел стучать, аж перья на голове замелькали.