Когда я очнулась, в ушах стоял негромкий нарастающий звон. Я подняла мордочку и увидела под потолком медленно сгущающуюся радугу.

– Нет! – крикнула я. – Слишком рано!

Радуга не слушала, ей было все равно. Я попробовала встать и упала. Цвета под потолком стали ярче. Призрачные слизни, тогда они казались мне огромными, стали стягиваться вокруг меня в ожидании поживы.

И тут на площадке остановился очередной двуногий. Я плохо различала его силуэт, и скорее всего меня ничего хорошего не ждало, но это был последний шанс. С трудом встав на подгибающиеся лапы, я подбежала к нему и забралась по штанине. Двуногий взял меня в руки и поднес к лицу. В его глазах я прочитала жалость, боль и грусть от того, что придется оставить меня здесь.

Он уже начал наклоняться, чтобы поставить меня обратно на пол, и я воззвала к Бастет в первый раз за свою короткую жизнь. Богиня отвечает не всегда и не всем, но мне повезло.

Грязный подъезд залило сиянием, которое видела только я, и невыразимо прекрасная фигура с телом, как у двуногих, и головой кошки, ростом куда выше него, встала рядом и коснулась лба двуногого странного вида музыкальным инструментом. До сих пор не знаю, сама богиня это была или одна из ее асур, но в тот момент мне было не до того.

В воздухе поплыл тонкий, печальный, чарующий звук. Двуногий постоял немного, потом решительно посадил меня на плечо и пошел по ступенькам вверх. Уверена, он до сих пор думает, что это было целиком его решение.

* * *

Самка ходит с большим животом. Я сижу у входной двери и перемурлыкиваюсь с Тимофеем, который томится с той стороны. Никогда не видела его глазами, только через запах. Он большой и пушистый. От его спокойного, мужественного голоса у меня по телу бегут мурашки и хочется прижаться к полу.

– Сбеги, – говорит он, – просто кинься в дверь, когда она откроется. По лестнице десять этажей вниз, а там во двор. Мы сможем быть вместе. Я все здесь тебе покажу. А если захочешь – просто вернешься.

Объясняю ему, что еще не готова так резко поменять свою жизнь. Тимофей фыркает, встает на задние лапы и точит когти о дверь. Его запах сводит меня с ума. Предложение сбежать и пожить вольной жизнью, конечно же, на время, перестает казаться мне таким уж безрассудным. Возможно, что я…

Тимофей внезапно шипит, и я слышу, как он яростно бьет лапами. При этом нет никаких посторонних звуков и запахов. Такое впечатление, что он сражается с пустотой.

– Что случилось? С кем ты там? – взволнованно спрашиваю я, бегая возле двери. Тимофей не отвечает, а значит, там все серьезно. Пустите! Я должна ему помочь!