Но тот не спешил этого делать, а лишь тупо разевал зубастый клюв, пытаясь до них дотянуться.

Вдруг в коротком тоннеле стало совсем темно. Они оглянулись – его закупорил собой другой птеродонт. Зона недосягаемости между обеими тварями была метра три. В ней и сгрудились люди. Птеродонты рвались в тоннель, под их напором ходили ходуном старые металлические балки, и осыпалась кирпичная кладка. Казалось, укрытие вот-вот рухнет.

Время шло, а твари и не думали убираться, усиливая свой натиск. Ник указал Янусу на первую бестию.

– Пощекочи-ка его немного! – велел он.

Тот залег с ручным пулеметом на треноге и выпустил длинную очередь. Огненный шквал отбросил птеродонта назад. Стрелок развернулся к другом, но тот, наученный судьбой соплеменника, убрался сам,

– Знает, что такое пули, – довольно заметил Ник.

– Наверное, бывал в Лондоне, – предположил Янус.

Несколько раз они видели на прилегающей к железной дороге территории наполненные дождевой водой следы каких-то совсем уж гигантских существ. Следы были столь огромными, что невозможно было представить, размеры обладателей таких ступней.

– Хоть бы не встретить их, – опасливо произнес кто-то.

Все промолчали.

Несмотря ни на что, Нику очень нравилось наверху. После тесноты подземелья и лондонских развалин наземный мир показался ему прекрасным, несмотря на радиацию, разруху и опасности. Он жадно впитывал его глазами, словно губка воду.

Один раз они видели далеко в стороне столб дыма.

Штуцер развернул карту.

– Это над Лингфилдом, – определил он.

– Там живут люди? – удивился Алистер.

– Может, люди, – задумчиво отозвался Ник, – а, может, те, которые раньше были людьми. В любом случае, нам лучше с ними не встречаться.

Деревенские дома часо стояли у самой железной дороги. Сохранившиеся порой выглядели очень аккуратно. Все их строили в едином стиле, хоть и с бесконечным разнообразием внутри него. Кирпичные стены покрывала искусственная патина, которая не позволяла беглым взглядом отличить новодел от действительно старого строения. Общий вид ухоженности и уюта портили только почти повсеместно выбитые взрывной волной стекла, да не убиравшиеся десятилетиями участки, захламленные старыми листьями, сломанными ветками и причудливо разросшимися непонятными растениями, иногда выглядевшими угрожающе.

«Пасторальная Англия, – думал Ник, – вот ты какая. Поля, коттеджи, деревья. Здорово, наверное, здесь было жить до Катастрофы, а теперь – хуже чем в Лондоне. Хоть радиация и ниже, да нет от нее надежной защиты, как и от тварей, ползущих отовсюду. Выживать в одиночку люди больше не могут. Мегаполис с его обильными ресурсами отсюда далеко. Человеку нужна община и большой город. Иначе – никак».