— Ночные прогулки, контрафактные двери… а теперь у нас тут… журналист.

В том, как высокий произносит наименование его профессии, Роман слышит гадливость. Хорошо спрятанную, но всё-таки прорывающуюся. Он вспоминает реакцию рыжеволосой — негативную, почти идентичную. Он, наверное, в крайне незавидном положении.

— Я вам не угроза, — поспешно встревает Роман. Брови высокого иронично приподнимаются.

— Большим самомнением с вашей стороны было бы думать, что Организация боится желтостраничных писак. Тем более, в единичном и очень ободранном экземпляре, — слова недружественны, но Роман не возмущается. Слишком уж холодный взгляд. — Однако мне не нравятся такие совпадения. Наши исследования — и запротоколировавший их незваный элемент со специфической профессией. А совпадение ли это? А, Роман?

Высокий, не отрывая глаз, принимается листать забранный у Романа блокнот. Медленно, чуть ли не с удовольствием, чуть ли не смакуя пальцами каждый тонкий квадратный листок. Чернильные волки, сосны, дикари и туман испуганно прыскают из-под них прочь.

— Это было для себя. Чтобы занять себя чем-нибудь в яме, куда меня засадили. Чтобы, знаете, поменьше думать… не свихнуться…

— Логично, — соглашается высокий. — Я вполне допускаю, что так оно и было. Более того, я не сомневаюсь. И себя занять на время, и позже, так сказать, в дело пустить… мемуары какие-нибудь… или статья в журнале. Да?

— Нет! Ну никто же не поверит, в самом деле… У меня и в мыслях не было!

Высокий вздыхает и останавливает его нетерпеливым жестом.

— Вы нарушитель, оказавшийся свидетелем исследовательскому процессу, — голос звучит монотонно, словно зачитывая приговор. — Сохранили данные о нём на потенциально готовом для печати или передачи в другие руки носителе, поспособствовали событиям, из-за которых жизнь нашего сотрудника оказалась в опасности, нарушили привычный уклад наблюдаемых нами аборигенов. Что можете обо всём этом сказать?

— Я не хотел. Простите.

Высокий насмешливо фыркает.

— Вот мы и подошли к самому главному, Роман. Вы очень даже хотели. Следили за ещё одним нашим сотрудником, воспользовались созданной им дверью. То есть, дверью, созданной ей… Зачем?

— Это получилось случайно. Из-за портрета, понимаете…

— Да неужели? А не было ли там ещё какой причины?

Старший, до сих пор не принимавший участия в разговоре, кладёт руку товарищу на плечо.

— Рик, полегче. Ты же его совсем запугаешь… Позови-ка Эрну, пусть ещё ему кофе нальёт. И добавит туда коньяк. Роман… как насчёт?

Старший улыбается ему очень по-доброму. Высокий что-то неслышно ворчит. И накатывает вдруг усталость пополам с тупым и тянущим безразличием — а потом вдруг становится смешно почти до истерики, потому что здесь, в этом светлом и чужом кабинете неизвестной и таинственной Организации, с ним, понимает Роман, просто играют сейчас в «злой-хороший». А судьбу, конечно, уже давно решили.