Будут опадать пожелтевшие листья. Придут ветра и утренние заморозки, а вместе с ними — время для протянутых над очагом длинных ниток-бус с сушащимися кореньями, травами, поздними плодами и грибами. Нга-Лог доверху заполнит яму-хранилище вяленым мясом и душистым сеном для леся. Дети будут сгребать листья в островерхие кучи и прыгать на них с деревьев. Нга-Аи сплетёт много накидок.

Закружит вьюга — белый небесный дым, падающий на колючник и хижины. Дети станут играть снегом, лепя из него комки и забрасывая друг друга, и выроют в нём запутанный лабиринт тайных ходов и нор. Нга-Лог будет снимать иней с ресниц Нга-Аи, а она — смеяться. Из трав и плодов Нга-Аи сварит всем волшебное питьё, согревающее даже в самый лютый холод.

Отшумит весенняя гроза. Набухший от воды ручей царапнет шершавое днище бревенчатого моста и унесётся прочь. Возвращающееся лето запахнет сладостью. Нга-Лог научит детей плавать. К ним будут заходить меняльщики — со срединных земель, торгующие изделиями из кости и дерева, и узкоглазые нга с востока, носящие шкуры, выкрашенные красным и огненным, и предлагающие пряные порошки из цветов и корений, придающие особый вкус пище, и западенцы, молчаливые, суровые, владеющие странными ножами и копьями, сделанным из странного же материала — же-ле-за, и непривычные к холодам южане с тёмной кожей, вечно зябнущие, но дружелюбные и веселые, что рады за чашу похлёбки обучить южным заговорам, танцам и песням, подарить обереги и украшения. Некоторые из них останутся в племени насовсем. У них тоже появятся дети. Они будут собирать чернец в бору возле хижин, и кисляк, и морошь, и яйца из птичьих гнёзд, и плоды, и станут уступать дорогу ползущему гаду, лесям и предку-Большому, и, конечно, запомнят раз и навсегда, что чёрная жидкость, горючая вода, нефть — не игрушка. Кто-то из детей не будет есть мясо, как Нга-Аи, и все они станут звать её старшей матерью. Нга-Лог будет мудрым вожаком. Он придумает, как взрыхлять землю делянок, впрягая леся в бревно с вырезанными на нём зубьями, и как делать улья, чтобы приручать медоносов, и как использовать те знаки, которые он когда-то рисовал шаману, для сохранения легенд и сказаний. Однажды он принесёт из бора щенка оборота, который упал в яму и сломал лапу, и совершит неслыханное: одомашнит древний ужас. К этому щенку вскоре прибавятся ещё несколько. Они будут охранять становище от своих диких собратьев и восторженно носится за палками, которые кидают им дети, а все взрослые нга недоумевать: отчего они не приручили этих зверей раньше? Щенкам — домашним, нестрашным, товарищам — со временем дадут другое прозвание. Выросшие дети будут брать их с собой на охоту.