— Роман-Романчик, дорогой мой мальчик, — отвечает трубка. — Ты крайне не вовремя заболел. Колобка сегодня нет — тишь и благодать. А ещё у меня такие новости… Может, успеешь вылечиться к трём? Приезжай хоть в пижаме. Мы тут в офисе будем кое-что праздновать.

— Я вас помню, — говорит ему бармен. — «Американо!» Ну, так что — чашечку?

— Меня зовут Роман. А вас, я знаю — Джер, Джереми. Это настоящее имя? Или, как и у них всех… у ваших… И у рыжей…

Бармен понимающе улыбается.

— Считайте, как хотите. Ну, Роман… Роман знающий. О чём вы хотели поговорить?

Роман садится на табурет и устало утыкает лицо в ладони.

— Я — ни о чём. Мне бы хотелось просто послушать.

Бармен тянется и сжимает его плечо.

— Только сначала выпейте рюмку. Ну, всего одну, лучше-то две или три, конечно, но вы хотя бы одну. Для начала. Иначе, знаете, слова — они как падающие в колодец монетки, а толку-то их бросать, если колодец крышкой задвинут?

По проспекту снаружи течёт незамирающая река ног, спин и зонтов.

— …и получается таким зубодробительным, что их потом или выносить, или выкатывать. Но мы просто приводим в сознание с помощью нашатырного спирта, спрашиваем, где живут, и вызываем такси. И, знаете, Роман, они всегда возвращаются.

— А такси — за чей счет?

— За наш. За мой… Не жалко. Это — моё кафе.

— …не только бармен, ещё и повар. Но уже не готовлю: возраст, тяжело стоять у плиты. Многие рецепты здесь — моя придумка.

— Цыпленок с карамелью — тоже?

— Да.

— Очень вкусно.

— Хе… приятно слышать.

— …значит, журналист. На телевидении или в газете?