Похолодев, полукровка впилась в ее спину взглядом, пытаясь угадать, кого она имела в виду:

 Харберта, ставшего поверенным в своем убежище, или ее саму? И, кого бы она ни подразумевала, откуда сведения?

 В комнате Альги царила почти полная темнота, но в ней Терис все же смогла различить очертания двух оставленных на столе бутылок, и при виде них сердце неприятно сжалось в предчувствии того, что сейчас ей придется слушать данмерку. Только слушать, сидя на месте и глядя в стол, поскольку она не умела утешать людей, не умела искать для этого слова, а сейчас с беспощадной ясностью понимала, что с такой задачей не справился бы и самый красноречивый священник.

 Зажглись огоньки двух свечей, и Альга села за стол; поправив растрепавшиеся волосы, плеснула себе из бутылки в бокал густой багрянец вина и оцепенела, сжав исхудавшие пальцы на серебряной ножке. Сделала глоток, остановившимся взглядом прилипнув к оплывающей в подсвечнике свече, и наступившее молчание данмерки было хуже слез и жалоб.

 — Альга...я знаю, что Корнелий этого не делал, — проговорила полукровка в стремлении развеять гнетущую тишину и понимая, что ее слова вряд ли будут услышаны. А если и будут, что толку? Что толку в пустых словах и ее вере в невинность брата? Он мертв, его подставили, а Ярость Ситиса не стала искать виновного, карая строго в соответствии Догматом того, чьи руки в крови.

 — Он был похож на моего сына, — прозвучал в тишине отчужденный и утративший весь яд голос Альги, и Терис замерла в полушаге от двери, не смея переступить порог и покинуть тяжелый полумрак комнаты.

 — Илвер...работал на Мораг Тонг, делал большие успехи. Только с одним заданием не справился, не смог убить жертву. Не стал убивать, — губы Альги дрогнули в болезненном подобии улыбки, — В нем была жалость, передавшаяся неведомо от кого, она его и сгубила. Они казнили его за неповиновение, обвинив еще и в предательстве. Некоторых я смогла убить, и убила бы больше, если бы не Винсент. Он уговорил меня бежать... И сейчас все повторяется. Почти. Они убили Корнелия, а я не могу убить их.

 Терис почувствовала, как в горле встает ком, а ноги подкашиваются. Хотелось не слышать всего этого, сосредоточиться на Харберте, но чужое горе обжигало огнем до кости, заражало…и не было чужим. Даже мертвый Корнелий оставался близким по сравнению с остальными, и Альга значила слишком много, чтобы развернуться и уйти.

 Неловко переступив, убийца подошла к ней и несмело дотронулась до неожиданного костистого плеча данмерки в неумелой и бессмысленной попытке выразить своей участие.